– Какова же ваша ставка?
– Голова человека, – прямо глядя в глаза грозному повелителю, ответил юноша. – Я ее выиграл, отдайте мне ее.
Робеспьер вынул из кармана лист бумаги и написал приказ об освобождении княгини Р., заключенной в Консьержери. Сообразительный маленький денди оказался женихом княгини.
Команда Парижа ведет по телеграфу из кафе «Режанс» матч с командой Вены. Гравюра по рисунку с натуры Мотти (1894 г.). В правом нижнем углу Розенталь, напротив него Чигорин.
Алехин вошел в кафе. Уже с порога посетитель понимал, что попал в место необычное. Около гардероба на низкой подставке стоял стеклянный ящичек, внутри его помещалась шахматная доска и резные фигурки, расставленные в первоначальное положение. Один белый конь лежал на боку, сбитый. «Упавший конь Наполеона», – подумал Алехин, вспомнив, что хозяин кафе, рекламируя свое заведение, изобразил с помощью шахмат случай из боевой жизни великого полководца.
Наполеон Бонапарт до того, как стал императором, часто играл в шахматы в «Режансе». Начинал он свои партии плохо, его первые ходы не были такими смелыми и уверенными, как в жизни. Если противник думал долго, Наполеон терял терпение, кривил губы и начинал барабанить пальцами по краю доски. Фигуры подпрыгивали, и позиция на доске путалась. Разве не так же трепетала от него Европа несколько лет спустя? Но настоящая беда разражалась, когда он проигрывал. Тогда властолюбивый генерал стучал кулаком по столу, и все летело с доски.
Алехин осмотрел кафе. Направо от входа в небольшом зале посетители ужинали, в зале налево рядом с обычными стояло несколько шахматных столиков. Алехин прошел сначала вглубь коридора, отсюда лестница вела наверх – в комнату, где играли в бридж. В углу на пришельца хмуро глядел бронзовый Морфи, на стенах висели карикатуры. Среди изображенных персонажей Алехин сразу узнал Тургенева. Все здесь сохранилось в том же порядке, что и восемь лет назад. Пусть мчится время, кафе «Режанс» было и остается шахматным! Что же до бриджа, так ведь на Западе шахматы и бридж уживаются рядом.
Алехин вернулся в шахматную комнату. «Раньше здесь бывало больше посетителей, – подумал он, оглядев десяток любителей, склонившихся над шахматами. – Времена все же не те! А может быть, еще рано?»
Пройдя мимо столиков, Алехин оглядел играющих и автоматически оценил положение на досках. Два аккуратненьких старичка замерли друг против друга в удивительно похожих позах, да и позиции их шахматных армий были абсолютно схожи. «Битая ничья», – сразу оценил положение на доске Алехин. За соседним столиком тяжело сопел толстяк, не находя защиты против атаки худого, нервного юноши. «Плохи дела у толстяка, нужно сдаваться», – молниеносно поставил гроссмейстер диагноз безнадежно больной шахматной позиции толстого француза. Острая схватка за третьим столиком заинтересовала было Алехина, но он решил не задерживаться и, заняв свободное место за столом, покрытым белоснежной скатертью, принялся изучать меню.
Появился официант.
– Креветки, филе Шатобриан, соус беарнез, – распорядился Алехин. Помедлив секунду, добавил: – Бутылочку бургундского-помар и, конечно, кофе.
Вскоре Алехин с аппетитом уничтожал вкусную пищу. Вино приятно согревало и заметно кружило голову. «Без привычки, – про себя отметил Алехин. – Сейчас еще ничего, а вот в первый день приезда из Москвы в Ригу стало плохо». Первое блюдо быстро исчезло; на тарелках осталась лишь гора красно-коричневой шелухи. С завидной быстротой был съеден салат и поджаристый розовый цыпленок. Но и тогда Алехин еще чувствовал голод, однако решил не заказывать ничего больше, так как по опыту знал, что ощущение голода скоро пройдет. Просто это результат многолетнего недоедания.
Закурив сигарету, Алехин подвинул свой стул ближе к столику, за которым играли два старичка. Они начали новую партию, на этот раз ферзевым гамбитом. Механически наблюдая за ходом скучной баталии, Алехин задумался и вскоре унесся в мыслях совсем в иную страну, в другую обстановку.
«Вот старички играют здесь в шахматы, – подумал Алехин. – В комнате тепло, светло, в любую минуту можно получить кофе, сэндвич. А знали бы они, как мы играли! В нетопленых комнатах, окна выбиты. В пальто, в галошах играли, но и это не предохраняло от холода. Замерзали руки, нос, особенно ноги. Но мы играли! Думаешь над ходом, а под столом вытанцовываешь ногами польку-мазурку. В животе кошки скребли от голода, но мы играли. Можете вы так любить шахматы?! Еще хорошо, если имелась свеча, а когда кругом кромешная тьма? Я зажигаю спичку, держу ее, пока противник обдумывает ход… Пламя обжигает пальцы – каждая крупица огня на вес золота, – но я держу! Спичка кончилась, вновь темнота, виден лишь несгоревший красноватый червячок. Теперь моя очередь думать над ходом. Новую спичку зажигает и держит противник. Чего только не случалось при таком освещении! «Вам шах, Александр Александрович!» – «Простите, Николай Дмитриевич, но вам самому шах!»