Будет и на нашей улице безалкогольный праздник!
Сейчас я думаю о том, что не такая и веселая была моя жизнь без любви несколько лет назад. Я бравировал, провозглашал себя то одиноким волком, то старым солдатом, которому неведомы слова любви. Но где-то в подсознании я ждал и верил, что она еще придет, и она приходила. Долго, мучительно больно и нелепо. Эта книга будет о моей нелепой любви.
Назад к невинности
Есть я и ты, а все, что кроме, легко уладить с помощью аборта.
С Дашей мы пока только целовались. Прекрасно помню, как это было в первый раз – мы рылись в архиве областного дома пионеров в поисках материалов для наших дипломов, архив находился в пыльном и темном подвале. Она сказала, что никогда не целовалась в подвале, я, несмотря на весь идиотизм ситуации, привлек ее к себе, поводил своими губами по ее губам, дотянулся кончиком языка до ее неба, поцелуй продолжался не более полуминуты.
– Ты хорошо целуешься.
– Ты тоже.
И мы снова стали разгребать папки со старыми бумагами.
Она приходила ко мне в гости и требовала соленых грибов. В моей комнате мы снова целовались и тискали друг друга, без особой страсти, но вполне технично. Я приходил к ней в гости с бутылкой водки, и мы целовались в ванной или на балконе, пока мой приятель развлекал ее подружку на кухне. На вопрос "Ты меня не хочешь?" я отвечал примерно так: "Сейчас не время и не место". Когда пару раз я оставался у нее ночевать перед экзаменами (эти девочки – такие аккуратистки, у них всегда есть конспекты и лекции, по которым можно надышаться перед смертью), мы укладывались на раскладное кресло. Кровать занимала ее подруга-соседка и Ирочка, еще одна любимая однокурсница, а я был худ как жердь, да и Даша тоже не пышка. Я обнимал ее и, стараясь не тереться об упругие выпуклости интимными местами, проваливался в тревожный предрассветный сон.
Даша перевелась на наш курс со старшего во время зимней сессии после академки. Пашка, чьей официальной девушкой она была некоторое время назад, рассказывал страшные истории о том, что Даша переламывалась в дурке после злоупотреблений героином, или действительно у нее были какие-то проблемы с головой. Меня это интересовало мало, как впрочем, и сплетни о том, что там же она набирала в шприц свою собственную кровь и брызгала ею в других больных. Куда более сумасшедшие люди окружали меня в то время, и сам я, видимо, тоже был несколько не в себе.
Я провожал ее на автовокзал, она уезжала в Северодвинск, город-сателлит Архангельска, областного центра, большой деревни, где все про всех все знают.
– Почему ты меня не хочешь?
Я отмолчался. Моя подруга бросила меня пару месяцев назад, девушка, с которой на партнерских отношениях я спал после, нашла себе "тихую гавань" – мальчика, за которого через полгода вышла замуж, а мне оставила неприятную болезнь. Цикл лечения близился к концу, но любая мысль о сексе, как о чем-то грязном, убивала всякое желание. Мне было проще отмолчаться.
А через несколько дней у нас был последний экзамен. Даша приехала ко мне с кучей конспектов, лекций и дополнительной литературы готовиться. Мы читали, пересказывали друг другу вопросы, пили чай и иногда целовались. Когда голова уже совсем перестала соображать, я расстелил постель, последний раз закурил и подумал: ведь, наверное, есть все-таки что-то Большее… Большее именно с большой буквы. Проверил в кармане наличие гондонов и пошел мыть свой хуй.
Есть женщины в русских соленьях?
Строго говоря, я немного обманул тебя. То, что ты видишь, не является книгой в обычном понимании этого слова. Скорее это компиляция текстов, написанных мной в разное время за последние несколько лет. Когда-то я пытался писать кандидатскую диссертацию, тема ее звучала так: "Особенности русской сетевой литературы в конце 90-х годов XX века". Я сам тогда являлся участником "литературного процесса в сети", писал какие-то тексты, выкладывал их на сайты, еще не до конца осознавая того, что это – палка о двух концах. Растрачивая свой сомнительный литературный талант по крупинкам на виртуальные дневники, беседы в чатах и различных сетевых сообществах, я не шел вперед. Уже потом я осознал, что сетевая литература – не более чем неустойчивое словосочетание. Fake, как бы сказали англичане. Мыльный пузырь. Я уже давно забросил аспирантуру, но не мог найти в себе сил, чтобы как барон Мюнхгаузен вытащить себя за косичку из этого болота. И вот однажды случай представился. Мама позвонила утром и спросила, что за виртуальный дневник я веду. Я отмолчался, сделал вид, что не понимаю, о чем она говорит. У меня были основания, чтобы скрывать это. В этом дневнике я написал ей однажды, в полной уверенности, что она этого никогда не прочтет: "Правда, мама, я куплю тебе завтра этот подарок на день рождения, который ты ждешь уже полтора месяца, и отправлю его вместе с проводником, с этой девочкой Верой. Я не хочу, чтобы ты обижалась на меня, мама, я не хочу, чтобы тебе было больно, я не хочу, чтобы ты набирала мой номер телефона, и сердце твое сжималось – подниму я трубку или нет. Я люблю тебя, мама, я всегда буду тебя любить, только я не умею это показать, не умею выразить словами. Ведь ты и сама все прекрасно знаешь, ты видишь это в глазах. Наверное, ты просто очень давно не видела мои глаза, ты забыла, ты соскучилась, тебе плохо и иногда смертельно одиноко, а я далеко и меня вечно нет дома. Я позвоню с утра, клянусь, я позвоню и пойду, получу эту проклятую зарплату и куплю тебе подарок. Самый лучший подарок. Для тебя этот подарок будет самым лучшим и самым любимым. Прости меня, мама, я мудак и тряпка, я не пытаюсь что-либо изменить, я тихо плыву по течению и отнекиваюсь от вопросов фразочкой "у меня все хорошо". Прости меня, мама, я стал самым заурядным эгоистом, который думает только о себе, только о своем брюхе и члене, который "нет будущего" понимает буквально, и ему на это насрать. Но я смогу, я изменю, ты знаешь, мама, твой сын сделает все или почти все, твой сын станет и закончит, твой сын будет и сможет. Ведь я твой единственный сын".
Я не со зла. Пьян был. Но мне можно. У меня сын родился – Серегой назвал. Хотя пизжу, двое сразу, оба – Се-Реги.
Она все-таки каким-то образом узнала точный адрес дневника в Интернете и прочла его. Нельзя сказать, что это было для нее шоком или непониманием. Скорее она узнала меня с другой стороны. И я закрыл дневник, а тексты остались. И теперь я попытаюсь из этих крупиц создать что-то цельное, что-то "Большее" – именно так, с большой буквы.