Фразочка "Все будет хорошо, все кончится печально" преследует меня с детства. Что ВСЕ? Задаваясь вопросом, натыкаешься на их еще большее количество, а ответов – с гулькин нос. Да и не нужны они. Господи, я, право, не понимаю… Мне сказали: "найди свою цель, перестань культивировать в себе похуиста". Цель во имя чего? Одиночества, обрамленного в серое окошко чата, или потерянных комментов в одном из почтовых ящиков?
Если бы мне сказали, что я умру через год, а если не буду пить, курить, есть острое, соленое и предаваться прочим радостям человеческим, то умру через полтора года, я бы сплюнул себе под ноги, мысленно уебал бы доброжелателя по лоснящемуся фейсу. "Лучше умереть, чем есть цветную капусту ".
Впрочем, очередная блажь. "Жениться вам, барин, пора". Пикселизированые слюни не решат проблему, в которой никогда себе не признаюсь.
И сижу, и жду. Постороннего стука, звонка в дверь, стрекотания телефона. Постучитесь, а? Ты постучалась. Подло постучалась, чтобы еще раз меня обмануть.
Балансируя на острие ножа, не сразу понимаешь, что ступни уже изрезаны в кровь, что кость откроется завтра за последним сухожилием. Балансируя на острие ножа, не сразу понимаешь, что игра давным-давно закончена, и единственный путь – только вниз… Если бы не ниточки, не поддерживающие лесочки, такие тонкие и полупрозрачные, что их почти не замечаешь. Тобой не манипулируют и никогда не пытались, тебя держат на лезвие, чтобы ты не упал. Туда, откуда снизу уже не постучат. И может быть, Икар не упадет. Спасибо, что ты меня держишь.
И ты удержала меня, чтобы еще раз с удовольствием уронить. Я ненавижу, когда моими чувствами пытаются спекулировать, хотя "спекуляция" – не самое подходящее слово. Я могу долго закрывать глаза на откровенное вранье, потому что я верю людям изначально. Но, однажды попавшись, человек может перестать для меня существовать совсем. Он будет стерт из ячеек памяти и записных книжек. Я могу понять мотивацию, я могу иногда даже это принять, но систематический обман ради обмана я не прощу, не надо проверять мою реакцию на экстремальные ситуации в экстремальных условиях. Моя нервная система сделана не из сплава титана, и мой головной мозг не полностью состоит из лобной кости. Либо говорите правду, либо уж совсем молчите. Dixi.
И мне уже не хочется заглядывать в глаза и найти. Или понять. Не хочется вспоминать. Хочется убить память. Я сам посадил себя в эту клетку вседозволенности, оградил от самого себя. От своих страхов о самом себе.
"So pathetic alone" . И теперь я просто хочу найти свою половинку, состоящую из двух четвертинок. А любовь – она для тех, кто в нее верит. И умирать ради нее абсолютно не обязательно.
KKK
Мне по хуй на Чернобыль, я срал на Хиросиму,
мне до пизды до Гуглей и прочих Альтавист,
толкайте в ваших жопах хоть все говно мэйнстрима,
мне похуй, пусть утонет мой контркультурный глист.
О контркультуре первым в России написал, видимо, Михаил Вербицкий в своей книге "Против культуры". Написал все правильно, с расстановкой, но к рунетовским реалиям его суждения трудно применимы. И интересен мне, прежде всего, вопрос: почему именно "падонкафф" упорно считают поборниками контркультуры? Безграмотное, трудно читаемое "ипитесь бнах сцуки, сасите мине хуй" позиционируют как литературный стиль, а группу "Ленинград" до сих пор не запретили?
Ничего не имею против "падонкафф". Милые, в большей своей массе приятные и интеллигентные люди, как правило, выходцы из пикаперов и прочих RMES'овцев. Но противопоставление себя доминирующей культурной расстановке сил, основанное на постоянном заливании глаз пивом, рассказах о том, "как мы ей всемером вставили" и инфантильное гомофобство являются в лучшем случае детским садом и клоунским самопиаром, но никак не противопоставлением этике и морали современной культуры.
С русским матом дело обстоит несколько сложнее. Он стал как бы отличительным знаком рунетовской контр и субкультуры. Крепкое словцо, вставленное в предложение по правилам русского языка (слова ебнУться нет в русском литературном языке) и вложенное в умелые уста, способно расцветить новыми красками, как письменный текст, так и разговорную речь. Но зачем коверкать письменное слово, пусть и матерное (это быдло даже вместо "блядь" говорит "бля") настолько, что о него ломаются глаза? Почему Ахматовой можно, а мне нельзя? Потому что Ахматова писала грамотно.
Группа "Ленинград" – одна из самый мэйнстримовых и попсовых групп нынешней российской эстрады, "падонак" Шнур эпатировал неподготовленную публику недолго, публика проглотила, и в российское музыкальное пространство русский мат вошел, видимо, прочно и надолго. Попытка поставить себя напротив того же Киркорова, или, не к ночи будет сказано, щербатого Шевчука, закончилась полным провалом и пожинанием лавров суперстара. Надо понимать, что пока ты в андеграунде, в безвестной вонючей жопе, ты не контркультура, ты просто на фиг никому не нужен, а когда ты собираешь стадионы, и тебя приглашают поиграть на закрытой вечеринке известные олигархи, ты уже – попса. Махровая попса. Контркультурным музыкальным персонажем, наверное, был разве что только Егорка Летов. 15 минут на том всем известном концерте, который многомудрые критики после назвали "15-ю минутами панка в СССР".
И прав Миша Вербицкий, когда говорит: ешьте все репу, а мы полетим в космос, ибо контркультура в любом случае станет доминирующей культурой рано или поздно, а меня пока если и не сблюет, то точно стошнит на дешевые поделки и наебки с Udaff.com.
Не буду лукавить, некое подобие контркультурных текстов писал и я сам, когда еще совсем недавно с легким презрением относился к слову "яппи". Для меня его значение имело некоторый пренебрежительный оттенок. Когда узнал, что это всего лишь аббревиатура от young urban professional, эмоции свои несколько умерил. Ну а сам-то кто? Много работаю, много отдыхаю. Днем пашу, вечером пью, снова пашу и снова пью, и так далее. Дитя системы, ни разу не революционер.
Неизрасходованная подростковая агрессивность – одеваю evil smile на фэйс, пихаю Gravity Kills в уши. Грязные ботинки месят талый снег. Хронически не высыпаюсь. Перманентное похмелье лечится выдохшимся пивом. Недостаток витамина Цэ – миксом из апельсинового и персикового соков. Двойной растворимый кофе горчит. Почти ничего не ем, однообразная пища остопиздела, как тетя Ася по телевизору. Вечерами сбегаю из дома, сбегаю от патетического одиночества с книжкой, Гордоном и java-чатом. Идея фикс – сходить в цирк. С мороженым, строгими билетерами и подсадными человечками в первом ряду. Ненавижу людей. Нарочито стараюсь задеть кого-нибудь плечом. Очень хочется подраться. Смотрю ментам в глаза и хамлю, если меня не нарочно толкают в метро. "I forget your name, but I love you. I forget your name, but I need you" , и ни капли цинизма. Цинизм – всего лишь антоним слова наивность. Коллеги смотрят косо. Подозреваю, что выгляжу свежевысранным. Просят побриться. А вот хуй! Вот такая вот контркультура. Потому что потуги офисных работников средней руки к внутреннему бунту смешны и убоги. Анонимно развешенные карикатурные плакаты "Мысли свои собери в узду…", забавные ссылки, отправленные по корпоративной рассылке, в которых содержится слово fuck, вопли ущербного Шнура из колонок после окончания рабочего дня способны вызвать лишь грустную ухмылку. Гребенщиков педерастическим голоском мне напевает: "Мне кажется, я узнаю себя в том мальчике, читающем стихи" . Мэтр знает, о чем поет. Я узнаю себя в соседе по кабинету, в авторе желчных статей районной газетки, в долговязом студенте-заочнике, читающем конспекты по сопромату. Эффект узнавания становится доминирующим чувством, самой сильной эмоцией, самым частым переживанием. А завтра я попытаюсь узнать в зеркале себя, и у меня это получится с большим трудом.