Александр Гитович

В то время к читателю часто приходили коллективные книги молодых ленинградских поэтов. Характерны их названия. «Приказ о мобилизации» — так назвали свой сборник 1931 года Н. Браун, А. Гитович, А. Прокофьев; «Салют» — стояло на обложке вышедшей в следующем году книги А. Гитовича и А. Прокофьева, которую открывало коллективное вступление:

Подымается ветер героики над суетой бумажной,
Над кабинами стихотворцев
и архивною пылью углов.
Как военный салют,
Повторенный для верности дважды,
Отдаем настоящую почесть
Боевыми патронами слов.

Беззаветным бойцам, перешедшим леса и болота,
Сквозь пустыню опасного лета и матерую тундру зимы, —
Партизанам Урала и Севера,
Боевому Балтийскому флоту,
Пограничным отрядам Союза
Салютуем — идущие — мы.

В этой книжке Гитович напечатал посвященную Краснознаменному Балтийскому флоту «Юбилейную поэму», отрывки из «Северной интервенции» и лучшее произведение тех лет — «Коробицына». Прокофьев — два цикла стихов: «Уральские партизаны» и «Песни партизан».

Романтика стихов Прокофьева по-прежнему строится на твердой земной основе. Ей не мешает, а скорее, даже усиливает предельно дневниковая конкретность письма: партизаны, обутые «в чуни», гармонист не просто играет, а «заводит» «Страданье», и даже в самом трагическом месте, когда пулеметчику Бачурину «труба, по-матросски звучащая — амба!» и он взрывает себя вместе с пулеметом, поэт не забудет отметить, что граната подкладывается «под живот пулемета». Он не боится подробностей. Они не приглушают патетику:

Восемнадцатый год.
Опускаются сабли с размаху.
Ничего, кроме пуль.
Остальное слывет пустяком.
Партизанский Верхнеуральский отходит к Стерлитамаку.
Лапти вскинув на плечи, партизаны идут босиком.

Стихи Гитовича лишены столь конкретных деталей и примет. Детали в них рассчитаны не на зрительное восприятие. Они скорее обращены к памяти и знаниям читателя. От этого публицистичность его стихов нередко идет как бы следом за газетными сообщениями:

Что сказать о Латвии? С виду небогаты,
Все же виден некоторый небольшой размах:
Президент имеется, сейм и депутаты
Неприкосновенные — как в лучших домах.

Однако от стихотворения к стихотворению становится все заметнее, как поэт преодолевает в себе книжность, как начитанность из противника, сковывающего по рукам и ногам, превращается в союзника.

В 1931 году в Ленинграде вышла первая книга стихов Гитовича. Она называлась «Мы входим в Пишпек». Уже название указывало, что книга посвящена поездке поэта в Киргизию. Жажда узнавания, чувство хозяина земли были всегда присущи советской молодежи. Для Гитовича эти чувства усиливались еще «чувством присяги». Тема узнавания — его открытие Востока — органически переплетается с военной защитой Отечества, защитой революции. Лирический герой Гитовича говорит о своем поколении:

В больших городах и от них вдалеке,
В халате и всяческом платье,
Мы их узнавали по жесткой руке,
По крепкому рукопожатью.

Для нас отдаленные материки
Не стоили медной монеты,
Мы ноги расставили, как моряки,
На палубе нашей планеты.

Под дьявольским солнцем, по горло в труде,
В арычной воде по колено,
В полях, и заводах, и вузах —
Везде —
Дерется мое поколенье.

Приметы тогдашней Киргизии в стихах чаще всего носят чисто внешний характер («рябая ярмарка камней», «желтый песок — желтее лупы», «лезет на лошадь пузатым мешком набитый бараний бай» или «там волей Нового завета кочует юрта сельсовета»). Но главное поэт сумел увидеть. Уже в первой книге в полной мере проявляется всегда органичный для него интернационализм: «Поверьте, что Ленин похоже звучит на ста тридцати языках».