Граф С. Д. Шереметев, очевидец трагедии, в своих мемуарах писал:
«Помню, как все были поражены и восхищены тем, что Государь, когда подали обед на большой железнодорожной станции, после совершенного молебствования позвал всех присутствовавших и пострадавших и всех и все сели за один стол».
Анатолий Федорович Кони, на следующий день побывавший на месте крушения, так описывал увиденное:
«Оба паровоза, глубоко врезавшиеся в землю, стояли наклонившись набок, на высокой насыпи, с одной стороны которой шла в необозримую даль степь, а с другой — стояло небольшое озеро и виднелись отдаленные деревни. Место пустынное и безлюдное.
Паровозы были украшены дубовыми гирляндами и небольшими флагами. Тотчас за ними начиналась картина ужасного разрушения: остатки вагонов, исковерканные железные фермы, вырванные двери, куски дерева и щепы самых разнообразных размеров с клочками материи и осколками зеркальных стекол, битая посуда и кухонные принадлежности, мебель, разбитые шпалы, согнутые рельсы и масса железных и медных предметов, назначение которых сразу определить было невозможно, — все это возвышалось грудами и густо усыпало обе стороны откоса, на одной из которых стоял, в круто наклоненном положении, с выбитыми поперечными стенками, «детский» вагон, из которого была невредимо извлечена великая княжна Ольга Александровна.
На другой стороне откоса видное место занимали жалкие остатки зеленого вагона министра путей сообщения. Здесь, на этом месте, погибло 19 человек, ранено 14. Хотя трупы уже были убраны, но из-под груды обломков еще слышался запах гниющего человеческого тела, и в течение первых дней раскопок несколько раз приходилось отрывать отдельные части тел, сдавленные и прищемленные обломками. Последней из таких ужасных находок была часть верхней челюсти, сохранившаяся с мясом и густым черным усом. Все эти останки были собраны вместе и с молитвою зарыты под небольшим черным крестом, внизу насыпи, со стороны степи. Тотчас за описанной грудой начинались сошедшие с рельсов, но не упавшие вагоны в самых невероятных положениях, один на другом, вошедшие друг в друга, как в футляр, упершиеся в землю под острым углом и зиявшие продольными и поперечными выбоинами».
В момент крушения императрица потеряла фамильный крест с гранатами, который она постоянно носила на шее. Мария Федоровна обратилась к дворцовой полиции с просьбой разыскать фамильную реликвию, но найти крест не удалось. А через пару дней из ближайшей деревни два крестьянина принесли крест. Они случайно нашли его на месте катастрофы среди мусора и обломков внизу у насыпи.
По случаю чудесного спасения царская семья получила много поздравительных адресов и писем. Глубоко сочувствовали им и члены датской королевской семьи. «Ты, конечно, знаешь, что все мои мысли всегда с вами, — писала великому князю Александру Александровичу из Вены сестра Марии Федоровны, — и что я непрестанно молюсь за вас в такое тяжелое и страшное время. Какое счастье, что милосердный Бог спас вас при этой ужасной катастрофе, при мыслях о ней я всякий раз содрогаюсь».
В одном из адресов, отправленных в те дни Марии Федоровне женщинами из Варшавы, говорилось: «Невзирая на страшные потрясения и оставив заботу о себе, Вы всецело отдались утешению и облегчению страждущих и тем преподали нам, женщинам, высший пример самоотверженности и любви, да будет он нам святым заветом…
Нераздельно со всею Россией объятые ужасом при страшной вести и бесконечно обрадованные чудесным спасением Ваших Императорских величеств, мы, обитательницы города Варшавы, благоговейно соорудили икону сию, Пресвятой Богородицы, непрестанной заступницы и молитвенницы за всех в радости и горе, в Державный Ее покров прибегающих, и благоволите, Всемилостивейшая Государыня, принять это верноподданническое приношение встревоженных и обрадованных женских сердец».
После крушения царская семья через Москву вернулась в Гатчину. Император записал в дневнике: «Гатчина, пятница 21. В 11‘А прибыли, наконец, благополучно в милую Гатчину, и здесь встреча самая радушная. — Все пошли в церковь к молебну, а потом общий завтрак в арсенале. — Простившись со всеми, пошли к себе».
23 октября император с семьей отправился из Гатчины в Санкт-Петербург и посетил Казанский собор. На встрече в Аничковом дворце на общем завтраке Александр III, поблагодарив всех, сказал: «Бог спас меня. Доколе я Ему буду нужен, Он будет меня охранять. Если Его воле угодно будет меня взять, это свершится».