А в дневниковых записях цесаревича есть такие строки: «В % 8 вернулись домой и зашли проститься с маленькими, а потом я пошел к себе курить, писать и читать, а Минни начала в первый раз уроки пения с графиней Апраксиной у М-me Ниссен».
Кроме Царского также на открытом воздухе выступали и в Красном Селе, во время традиционных летних лагерных сборов.
Однажды во время репетиции в Красном Селе музыкантов посетил император Александр II. Александр Александрович Берс, уже став полковником и автором нескольких книг по истории музыки, вспоминал о том посещении императора репетиции в Красном Селе: «Его величество подошел к нам и с самой добродушной улыбкой, через которую проглядывало не особенно большое доверие к искусству участвующих, просил нас что-нибудь сыграть. Мы все, не исключая и цесаревича, сконфузились и засуетились… Во время нашей игры государь не переставал добродушно улыбаться, а когда мы кончили, то Его величество сказал: «Ну, неважно, могло бы быть лучше» За нашу робость и неумение показать товар лицом мы получили от государя то, что на этот раз заслужили, а между тем, у нас было немало пьес, которые звучали стройно и красиво».
Организовать большой медный оркестр цесаревич решил в 1872 году. Первоначально коллектив назывался «Хором наследника цесаревича Александра Александровича».
Для репетиций был выбран большой зал Морского музея в здании Адмиралтейства. Репертуар для любителей был довольно сложный — Бетховен, Глинка, Шуман, Вагнер, Мейербер.
Оркестр собирался в восемь часов вечера по четвергам. В последний четверг каждого месяца оркестранты приходили в Аничков дворец. Играли для Марии Федоровны, которая приглашала на эти вечера своих близких знакомых. Вообще, в Аничковом дворце, помимо выступления оркестра по четвергам, устраивали домашние спектакли или «живые картины». В организации и оформлении этих «живых картин» и домашних спектаклей принимали участие композитор и главный дирижер Мариинского театра Эдуард Францевич Направник, как организатор музыкального сопровождения, и режиссеры, художники и артисты Императорских театров.
Порой на четверги в Аничков дворец приезжал сам император Александр II. Послушав выступление, он, как правило, просил повторить понравившуюся ему пьесу.
О деятельности оркестра и музыкальных интересах семьи цесаревича говорят его дневниковые записи:
«1872. 5 декабря. Четверг. В 8 ч. отправился в Адмиралтейство в залу музея, где собирается наше музыкальное общество, и играли до 11 ч. Было нас 28 человек…»; «1873. 27 марта. Обедали дома вдвоем, а вечером у Минни играли в 16 рук на фортепьянах, а я отправился в 8 ч. в наше музыкальное собрание в Адмиралтейство…»; «1875. 28 января. Четверг. Обедали дома, а вечером в ½ 10 была у нас музыка, наш хор любителей»; «1876. 30 марта. Четверг (вечером). В ½ 11 приехали ко мне: Алекс, Олсуфьев и Шрадер, и мы играли квартеты на новых инструментах особой конструкции, которые я выписал из Кенигсгреца от тамошнего мастера Червеный, чех. Играли до ½ 1, а потом пошли закусили и легли спать в ½ 2».
«1879. 20 января. Понедельник. В ½ 9 мы отправились в Михайловский дв. на концерт нашего хора любителей и певчих гр. Шереметева в пользу семейств убитых и раненых Л. Гвард. Егерского полка. Концерт удался отлично, и, кажется, сбор будет хороший…»; «1879. 14 марта. Пятница. В ¼ 10 отправились с Минни в Зимний дв. Т[етя] Ольга с Николаем тоже. В ½ 10 собрался в Белой зале весь наш хор любителей; мы нарочно приготовили программу для Мамá и исполнили, кажется, недурно, и все слушатели остались довольны…»; «1880. 5 февраля. Четверг. В И 10 был у нас наш музыкальный вечер, наши хоры, собрались 49 человек»; «1880. 27 февраля. Пятница. В ½ 10 был у нас музыкальный вечер и приглашенных было много. Папá мы встретили с гимном, и потом было «Ура!». Играли особенно удачно и стройно…»
Несколько раз в оркестре музицировал великий князь Николай Николаевич Старший. Он играл на маленьком турецком барабане. Этот барабан привез Александр Берс из Софии.
Александр Александрович исполнял в кружке партию самого низкого баса на очень большом медном инструменте — геликоне. В этом было что-то символичное, ведь геликон был изобретен в России для военных духовых оркестров. Популярность геликона была связана с удобством его использования при игре стоя или на ходу. Если для длительной игры на тубе необходимо использовать ремни для компенсации веса, геликон за счет своей конструкции и расположения при игре (инструмент вешается на левое плечо через голову) лучше распределяет свой вес. В конных духовых оркестрах это удобство приобретало еще большее значение, ведь исполнитель мог играть на геликоне, освободив одну руку (или даже обе руки) для управления лошадью.