«Хорошо как!» — подумал Сашка, потягиваясь.
Кажется, впервые в жизни у него было на душе так хорошо.
И вдруг эту радость омрачила неожиданная встреча с Клыковым.
Кравчук, видимо, с умыслом отправил Клыкова на весенние работы в подсобное хозяйство. В колонии Игнат появлялся редко. Сашка и не искал встречи с ним. Теперь он, услышав голос Клыкова с другого берега, вздрогнул от неожиданности: Клыков звал перевозчика, и Сашка обязан был подать ему лодку. Что же будет дальше? И зачем только принесла сюда нелегкая этого Клыкова!
Матросов отвязал от коряги лодку и погнал к другому берегу.
Еще издали узнав в перевозчике Сашку, Клыков стал бурно выражать свой восторг. Он сбросил с плеча мешок на землю и стал размахивать руками, подпрыгивая и гримасничая, как дикарь.
Когда же лодка подошла к берегу, он, оглянувшись по сторонам, таинственно заявил:
— Матрос, друг! Сам аллах подстроил такое… Да лучшего ж и не придумаешь! Гляди, у меня полный мешок: сахар, масло, хлеб, консервы. Месяца на три продовольствия. У тебя — лодка. Да мы с тобой катнем сейчас, знаешь куда?
Матросов молчал, тяжело дыша.
— Ну, чего ж ты молчишь? — спросил Клыков. — Язык проглотил, что ли? Или не рад? Не раздумывай теперь, лови момент, пока никого поблизости нет. Пускай ищут потом ветра в поле.
— Плавать умеешь? — спросил Матросов:
— Как топор плаваю, — засмеялся Клыков. — Чудак человек ты. Да зачем мне плавать, когда лодка есть?
— Грузи!
Клыков, пыхтя и обливаясь потом, схватил в охапку тяжелый мешок и шагнул в лодку. От тяжести его тела и мешка лодка закачалась и чуть не зачерпнула воды.
— Садись на корму! — сказал Матросов.
Клыков покорно сел и самодовольно захохотал, потирая руки.
— Ай да мы! Дождались! Всех облапошили!.. Гони сразу на середину реки, чтоб не догнали нас… А меня, знаешь, заставили тащить из колонии в подсобное харчишки и говорят: «Ты, Клыков, скорей лошади домчишь»… Мне ребята сказали, что ты на перевозе. Я и те продукты прихватил, что из кладовой стибрил. Иду, знаешь, верю и не верю — аж ноги подкашиваются, аж дух захватывает. А оно, оказывается, что ты здесь. Ну, пусть же они теперь подождут графа Скуловорота!
— Граф — персона важная, — с иронией усмехнулся Матросов.
— А я, знаешь, Матрос, обрадовался, еще когда увидел тебя в изоляторе. Пускай, думаю, посидит, — значит, еще злей станет, мой будет, мой!..
— Я тобой не купленный, — брезгливо поморщился Матросов.
Клыков понял обиду спутника: не время о старшинстве говорить; спросил:
— Матрос, а как скажешь, куда нам лучше податься — вверх или вниз по реке?
— Думаю, вниз… На Каму выйдем, потом на Волгу…
— Ну и расчудесно! Как атаманы, заживем!
— Еще лучше атаманов.
— Прощайте, все колонийские замухрышки, — презрительно сплюнул Клыков за борт. — Чахните, дуракам закон не писан…
— Уж это верно: дуракам — не писан…
— Постой, а куда ж ты лодку гонишь?
— К берегу.
— Ты что, Матрос, хочешь надо мной шутки шутить? — вытаращил глаза Клыков.
— Может, на берегу часть продуктов оставим ребятам? Голодать ведь будут.
— Ты, Матрос, не юли! — помрачнел Клыков. — Мне до твоих ребят дела нет — пусть хоть поздыхают все. Понял? Правь лево руля, не то я тебя, как щенка, утоплю.
— Не ерзай, граф Скуловорот, а то лодку опрокину — ко дну сам пойдешь.
— Да ты что, супротив меня?
— Не реви зря, корова! Мне свои вещи на берегу надо взять.
— A-а, так бы и сказал, — облегченно вздохнул Клыков. — Фу, черт, душу вымотал. Ладно, правь. Только живей шевелись, а то нагрянет кто-нибудь.
— Я и так скоро.
Матросов, и правда, торопился. Даже волосы на лбу стали влажны от пота.
Вот нос лодки зашуршал по песку и уткнулся в берег. Матросов быстро взял весла, взбежал на высокий берег и скомандовал:
— А теперь, граф, бери мешок и тащи в подсобное.
— Полундра! — взревел Клыков. — Как так — в подсобное? — Он выпрыгнул из лодки, сжал кулачища. Одутловатое, рябое, в синяках и шрамах, лицо его побагровело. — Значит, правда, что ты нарушил нашу дружбу и тайну?
Матросов с отвращением смерил взглядом Клыкова. Куда он зовет, этот беспутный бродяга? Ведь он туп и слеп, как пень. Ничего не знает и знать не хочет. И совести у него никакой нет: пусть ребята трудятся для него, голодают, — он готов украсть их продукты и сбежать. Чувствуя за собой поддержку новых друзей, глядя Клыкову прямо в глаза, Матросов ответил:
— Да, правда! Я и Тимошка не хотим бежать из колонии. Не хотим больше бродить, как бездомные собаки. Но твою тайну не выдадим. Можешь бежать сам! А теперь топай в подсобное ножками, ножками…