— Лучше, чем ничего, — согласился я. — В таком случае, тебе лучше сходить повидать Каллисфена.
Это, кажется, не очень ему понравилось.
— Почему мне? — спросил он. — Почему не тебе?
У меня уже был готов ответ.
— Потому, — сказал я, — что мой брат Эвксен...
— Наставник.
— Да, он. Мой брат Эвксен — смертельный враг Аристотеля. Они ненавидят друг другу до мозга костей. У меня не будет ни малейшего шанса.
— Понимаю, — Пифон на мгновение задумался. — Есть в этой армии кто-нибудь, кого твой брат Эвксен так или иначе не достал?
— Не знаю, — ответил я. — Вообще-то это большая армия.
Каллисфен действительно имел копию «Натуральной истории растений», и когда Пифон скормил ему какую-то лабуду про дикие цветочки, которые недавно собрал у дороги и желает побольше про них узнать, с радостью одолжил ее ему. Вечером, после того как мы разбили лагерь, а я накормил пчел, он принес книгу ко мне в палатку и мы принялись ее просматривать.
— Ты уверен, что здесь есть про яды? — спросил я примерно через час. — Все какая-то ерунда. Ничего не могу разобрать. Вот, что это такое, например? — Я прищурился, напрягая глаза — копия была скверная, сплошь сокращения и помарки, а на полях и между строк все было исчеркано заметками и примечаниями. — И поступают по принуждению и недобровольно скорее всего, по-видимому, чтобы избежать сильной, а не едва заметной боли, и вообще чтобы не мучиться, а не для того, чтобы радоваться. Действительно, «то, что во власти человека», а к этому все сводится, означает — «то, что его природа способна вынести», а то, на что она не способна и что не свойственно его естественному стремлению или разуму, — то не во власти человека. Кой хрен все это значит и причем тут что?
Пифон глубокомысленно наморщил лоб, затем наклонился и вывернул шею, чтобы взглянуть на страницу.
— Ты, клоун, — сказал он. — Ты читаешь не ту книгу. Книга про растения ниже на этом свитке. А тут что-то про этику.
— О, — сказал я. — Ладно, в жопу этику.
Я перемотал свиток вниз до конца и попробовал еще раз.
— А как насчет этого? — сказал я. — Тут целый кусок про люпин. Люпин вроде не ядовитый, или что?
— Нет, но во всяком случае это растение, так что это правильная книга. Так, давай посмотрим, что у нас тут... Ага, уже больше похоже на правду. Корни белого морозника, сказано тут, производят яд столь смертельный, что смерть следует практически мгновенно...
— Я думал, нам нужен медленный яд.
— Ох, черт, точно. Слушай, а это, оказывается, труднее, чем я думал.
Вид у Пифона сделался задумчивый, как у утки, пытающейся высидеть камень.
— Знаешь, что, — сказал он. — Может быть, идея была не такой уж и хорошей.
— Да нет, где-то здесь есть все нужное, я уверен. Надо просто прочитать все с самого сначала и внимательно...
Он покачал головой.
— Нет, я имею в виду — идея убить Александра. Все-таки мы слишком круто взяли, разве нет?
— Нет, — ответил я. — Слушай, мы оба согласны, что это нужно сделать. Он же чистое бедствие.
Пифон закусил губу.
— Ну, — сказал он, — если судить по тому спектаклю, когда он спас старика Лисимаха, есть все шансы, что он влезет в очередное дурацкое приключение и его убьют, пока мы будем все еще пытаться разобраться в этой чертовой книге. Может, проще бросить все как есть и положиться на волю богов?
Я посмотрел ему прямо в глаза.
— Боги, — сказал я, — помогают тем, кто сам себе помогает. Так что, если не возражаешь...
— На самом деле, — перебил он меня, — тут ты ошибаешься. Не помогают. На самом деле они обрушиваются на них, как тонна чертовых кирпичей. Возьми Дедала.
— Иди в жопу, Пифон, это всего лишь выражение, которое ничего не значит.
— Если оно ничего не значит, что какого рожна ты его привел?
Я на секунду зажмурился.
— Все, что я хочу сказать, это что мы не можем просто посиживать и ждать, когда все произойдет само по себе, нам нужно оторвать задницы от стульев и...
— А как насчет Прометея? Или Тезея? Или даже Геракла? Или Парис: он уж точно себе помог, и посмотри, что с ним сталось.
— Да. Спасибо. — Я отложил книгу. — Давай перережем ему глотку, пока он спит. Что скажешь?
— Ты знаешь, что я скажу.
Короче говоря, назавтра мы Александра не убили; и послезавтра тоже нет.
А потом мы оказались в месте под названием Газа, рядом с еще одной крепостью — далеко не такой большой и величественной, как Тир, но наместник, человек по имени Батис, был верным и добрым слугой персидского царя, и все то время, пока мы валяли дурака под Тиром, он готовился к нашему приходу. Он укрепил саманные стены, нанял толпу арабских наемников, накопил продовольствия и прочих припасов на целый год; а когда инженеры исследовали позицию, то доложили, что холм, на котором стоит крепость, столь крут, что не может быть и речи подтащить к стенам тараны.