— Разрешите, по карте покажу, ваше благородие?
— Показывай!
— Так вот, приехал я отсюда. Здесь стык 29 и 30-й дивизий красных, причем стык почти не прикрыт. Вот здесь, по дороге на Медвежье, лес. Тут может свободно пройти эскадрон или сотня незамеченной. Эта дорога ведет к штабу второй бригады 29-й дивизии красных. Все части бригады ведут бои. А штаб сейчас прикрыт только взводом разведки и штабной командой. Можно, ваше благородие, его не только разгромить, но и захватить ночью, прямо с комиссарами. Я берусь провести.
— Прекрасно, Елионский. Если это так и операция удастся — награда тебе обеспечена. И погоны.
— Я готов, ваше благородие. Момент превосходный.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Вечером кавалерийский эскадрон особого карательного отряда 2-й белогвардейской армии вышел рысью из Мокроусова. Впереди, рядом с капитаном Лисихиным, в дождевике, в надвинутой на глаза фуражке, ехал Елионский.
Штаб второй бригады 29-й дивизии располагался в пустовавшем поповском доме. Комбриг Николай Павлович Захаров и комиссар Александр Алексеевич Юдин только что вернулись из передовых частей, пили чай и негромко разговаривали.
— Молодцы, кавалеристы. Завтра же надо написать о их боевых делах листовки и отправить во все подразделения и части бригады, да и в «Красном набате» об этом следует дать, — говорил Юдин.
Было уже за полночь, когда во дворе штаба щелкнул одинокий сухой револьверный выстрел. Комбриг, переглянувшись с комендантом штаба бригады, сказал:
— Товарищ Иванов, идите, проверьте, в чем дело?
Не успел Иванов выйти за дверь, как в коридоре раздался крик:
— Белые! Нас окружили!
Юдин первым выскочил в коридор, в руке он держал маузер.
Красноармейцы бросились за ним.
— Тащи скамейки, закладывай дверь!
Раздались выстрелы, посыпалась штукатурка с пола и стен. Но дверь забаррикадировать не удалось. Белые были уже в коридоре.
В темноте завязалась упорная рукопашная схватка. Люди не знали, где свои, где чужие. Юдин стрелял из маузера через окно во двор по кавалеристам, окружившим штаб. Рядом с ним был комбриг.
— Свяжитесь по телефону с полками, — приказал он.
— Нет связи, товарищ комбриг, — доложил телефонист.
— Отходите в угловые комнаты, а там в сад! — скомандовал Юдин.
— Передайте команде, Иванов, пробиваться через окна в сад, а сам немедля в кавполк, мигом, — комбриг не договорил. Дом вздрогнул от взрыва гранаты. Рядом упало несколько красноармейцев.
— Идите, товарищ комиссар, — настойчиво звал телефонист. Но Юдин стрелял. Вот по коридору пробежало еще несколько человек, один из них вполголоса попросил:
— Товарищ комиссар, идите!
Юдин, не оборачиваясь, ответил:
— Отступать в угловые комнаты! — и выстрелил в перебежавшего от дерева к дому белогвардейца.
— А вы как, товарищ комбриг, товарищ комиссар?
Снова взрыв. Волна отбросила его в глубь коридора. Колчаковцы ринулись из коридора во внутренние комнаты.
Очнулся Юдин от выстрела, который прогремел возле самого уха. Попытался встать на ноги, но тут же получил сильный удар прикладом в грудь. Упал.
И вот они во дворе, окруженные белыми. Человек в дождевике и высоком картузе снует и снует среди пленных. Через плечо у него клинок, сбоку револьвер.
— Елионский, где тут комиссар?
— А вот он, господин капитан!
— Этот?
— Этот — комиссар Юдин.
— Обыскать.
Двое солдат начали шарить в карманах у Юдина.
— А это комбриг, господин капитан!
— А-а-а, это же бывший офицер!
Бешеный удар в зубы.
— Поручик, стройте эскадрон!
— Елионский, заберите документы! Быстро, быстро, господа!
Эскадрон спешно построился. Конница скрылась в лесу.
Между двумя кавалеристами шли комиссар и комбриг. Каратели торопили, беспрестанно хлестали пленных, матерно ругались. Они явно боялись погони. Сзади шел раненый комендант штаба бригады Иванов. От потери крови лицо его было мертвенно-бледным, ноги не слушались. Он еле-еле передвигался. А удары плетьми все сыпались и сыпались. Гимнастерка намокла от крови, в глазах — черные круги.
— Господин капитан, разрешите этого кокнуть? — сказал унтер, возглавлявший взвод.
Капитан вяло опросил:
— Который?
— А вон, во второй паре!
— Я бы их всех кокнул… Да вон тех птиц, — он показал на комиссара и комбрига, — велено доставить в полной сохранности. А этого? Этого можно в расход.
Раздался выстрел.
Рассвет. На лесной поляне сделали небольшой привал. Пленных окружили тесным кольцом и рассматривали, как диковинку. Вьюном вертелся среди офицеров Елионский. Колчаковскому холую казалось, что на плечах его сияют офицерские погоны, а в карманах звенят золотые.