— Юдин, на выход!
Александр Алексеевич подошел к мертвому командиру, наклонившись, поцеловал его в холодный лоб. Потом обратился к оставшимся в подвале красноармейцам:
— Прощайте, товарищи, не трусьте. Уж если умирать, так героем. Лучше смерть, чем предательство.
Красноармейцы молча жали ему руку. Они прощались со своим любимым вожаком, уходящим на смерть. И сейчас, избитый и окровавленный, он находил в себе силы улыбаться, подбадривать людей.
— Быстро! — рычал офицер.
Комиссар вышел на волю. Яркое осеннее солнце ослепило его. Перед подвалом стоял взвод солдат.
Подошел капитан.
— Ну, что, Юдин, одумался?
— Веди, гад, и знай: большевики смерти не боятся.
Капитан отошел, сказал что-то щербатому офицеру. Тот построил взвод в колонну по два. В середину поставили комиссара. Процессия вышла из ворот Кетовского дома и направилась к площади.
Около церкви толпился народ. Комиссара подвели к телеграфному столбу. Сверху свисала веревка. Подошел Елионский.
— Не узнаешь?
— Узнаю.
— Будь благоразумен.
— Отойди, сволочь!
Юдин заговорил громко, на всю площадь:
— Товарищи! Враг беснуется, и в этом его слабость. Скоро Красная Армия освободит ваше село. Бейте беляков, помогайте Красной Армии. Да здравствует Советская власть!
Двое солдат торопливо накинули на шею комиссара веревку. Щербатый офицер подбежал к столбу, ухватился за конец веревки, дернул ее на себя.
— Отомстите за нас, товарищи! — успел еще крикнуть Юдин.
Люди, стоявшие поблизости, попятились, побледнели, у многих на глазах блестели слезы.
Все было кончено.
— Разойдись! — зычно орали солдаты, разгоняя крестьян.
Люди расходились, с опаской и затаенной злобой поглядывая на палачей. Рядом с Юдиным был повешен и мертвый Захаров.
Сутки висели тела комиссара и командира на площади. Только на вторые четверо мужиков по приказу штаба подъехали к столбу и отвязали веревки. Тела отвезли в каменную кладовую, что стояла за церковью, а на следующий день вместе с другими расстрелянными красноармейцами закопали в общую яму.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
26 октября 1919 года село Мокроусово было освобождено от колчаковцев частями 30-й стрелковой дивизии.
Около братской могилы состоялся митинг. Выступали бойцы, командиры, комиссары, выступали пламенно, горячо, клялись отомстить врагам за смерть товарищей, командира и комиссара.
Потом прозвучал троекратный ружейный салют.
Через день красноармейцы ушли дальше на восток.
Маршал Советского Союза Ф. И. Голиков посетил село Мокроусово Курганской области, где погиб его боевой друг А. А. Юдин.
Изведала тяжесть застенков и жена Александра Алексеевича Юдина — Мария Ивановна. Вернувшись после разгрома Колчака в Курган, она работала заведующей детским домом в Введенке, была активисткой в местной партийной организации. В феврале 1921 года на Введенку налетели банды кулацко-эсеровских мятежников. Вместе с группой коммунистов-Мария Ивановна была расстреляна.
Вот что написала о гибели Марии Ивановны племянница А. А. Юдина Л. Живкова:
«Озверевшие бандиты окружили школу, где шло собрание. Захватили семь человек коммунистов и сочувствующих партии. Я не могу без содрогания вспоминать эту картину. Совершенно голые люди маленькой группкой шли по снегу. Среди них женщина, избитая в кровь, с распущенными, смерзшимися от крови косами. Это была она, моя любимая тетя Маша. Маленькая, но смелая. Она пела песню: «Смело мы в бой пойдем за власть Советов».
Да, дорогой ценой была завоевана наша родная Советская власть!
ГАКО — Государственный архив Курганской области.
СПА — Свердловский партийный архив.
ГАТОТ — Государственный архив Тюменской области в Тобольске.
ЦГАСА — Центральный государственный архив Советской Армии.
ПАКО — Партийный архив Курганского обкома.