— Почему чисто теоретически? — спросила судья.
— Ну, то, что Аль Саид любил русских девушек, мы знали, а вот Настенька нам показалась девушкой другого плана, которая не позволит себе вольностей с иностранцами. Тем не менее, сотрудник КГБ попросил нас сказать Настеньке, если встретим её, о том, что Аль Саид болен СПИДом. Случайно, когда я стоял в очереди в гастрономе, туда пришла Настя, и я сообщил ей о том, что Аль Саид, с которым она работала в тот вечер, когда погиб Вадим, болен СПИДом.
— Что же произошло потом? Как отреагировала подсудимая на ваше сообщение? — спросил Пермяков.
— Она, по-моему, была потрясена не тем, что Аль Саид болен, а тем, что Вадим погиб в ту ночь. Она так и сказала, что была уверена в гибели Вадима во время какой-то драки. Я стал ей рассказывать про Аль Саида, но она повернулась и ушла.
— У меня нет больше вопросов к свидетелю.
Затем назвали фамилию Сокова.
Борис Григорьевич несколько раз пытался встретиться с Настенькой, прося её об этом по телефону. Но всякий раз он получал короткий ответ: «Позвоню сама, когда смогу». На последний его звонок она ответила ещё понятнее:
— Борис Григорьевич, встретимся с вами на суде. Всё будет зависеть от того, что вы скажете там, а не по телефону или мне лично.
На этом разговор оборвался.
Теперь он, единственный из настоящих свидетелей той самой ночи, который мог одним словом снять обвинения с пострадавшей от него тоже девушки, вошёл в зал суда, не зная, о чём говорилось до сих пор, кто в чём признался.
Ему было страшно. Он увидел голубые глаза Настеньки, направленные прямо на него. Он почувствовал против своей воли, как жар охватывает тело. Жар шёл не снаружи от летней высокой температуры. Её смягчали большие вентиляторы, кружившие то влево, то вправо на высоких металлических стойках. Жар надвинулся снизу, сверху и с боков, выдавливая мелкие бусинки пота по всему телу.
Светлый летний костюм из тонкой, но плотной ткани, был на нём хорош, однако рубаха сразу намокла от пота, и Борис Григорьевич пожалел о том, что, боясь летнего солнца, не надел майку. Она бы приняла на себя всю влагу, а так всем видна его мокрая спина и все поймут, что он взволнован.
Сообщив суду свои данные и выслушав предупреждение об ответственности за дачу ложных показаний, Соков приготовился к самому неприятному для него в жизни моменту. Он не готов был рассказывать правду, и боялся, что она может раскрыться. Надежда была только на то, что до сих пор этого не произошло и что прокурор сам поможет ему. Волновали глаза Настеньки, но он старался в них не смотреть.
Прокурор задавал вопросы:
— Вы знакомы с подсудимой?
— Да, — ответил, не глядя на неё.
— Как часто вы с нею встречались?
— Один раз.
— Вы имеете в виду вечер, на который вас пригласил Попков Вадим?
— Да.
— Что вы можете рассказать об этой встрече и ваших отношениях с подсудимой?
— Почти ничего. Я увидел её, когда она пришла переводить встречу. Мы разговаривали, сидя за столом. Затем девушка почувствовала себя плохо, видимо от выпитого, и ушла с Вадимом в другую комнату. Аспиранты наши Валентина и Юрий ушли на другую вечеринку, а мы с Аль Саидом выпили ещё и тоже ушли. Вот и всё.
— Где находился в это время Вадим?
— Он был в другой комнате с…
Соков не знал, как назвать Настеньку и запнулся.
— С кем же он был?
— С подсудимой, — выдавил из себя Соков.
— Вы догадывались, чем они там занимаются?
— Предполагал.
— Чем же?
— Любовью.
— Вадим говорил вам когда-нибудь, как товарищу, о своих чувствах к подсудимой?
— Нет, никогда.
— Вам не показалось, что Вадим был влюблён в подсудимую?
— Нет. Разумеется, он пригласил её, но, как я понял, именно потому, что она прекрасно переводила. Этого у неё не отнимешь.
— Тогда почему же вы подумали, что в момент вашего ухода из квартиры, Вадим занимался с подсудимой любовью?
— Чем же они могли там так долго заниматься? Вадим же не железный.
Девушек и секс он очень любил.
— Вы допускаете, что он насильно уложил подсудимую?
— Нет, не думаю. Ему никто не отказывал, зачем же насильничать?
— У меня нет больше вопросов.
Судья повернулась к адвокату, но вдруг услышала голос Настеньки:
— А могу я задать вопрос свидетелю?
— Конечно, подсудимая, спрашивайте, — ответила судья.
— Борис Григорьевич, почему вы, отвечая, на меня не смотрите? Вам стыдно?
Соков не ожидал этого. Недавно вытертый им носовым платком пот тут же появился снова, словно каплями дождя усыпав лоб и скатываясь к ямочкам щёк.