— Ну что, Саш, начнём с этой дистанции?
— Давай.
Начали с 30 метров, потом отошли на 50. Позже, стали стрелять с 70 метров и наконец со 100.
— Лена, поправку почему такую делаешь? У тебя стрелы мимо цели уходят. — Делала замечания подруге. Она оправдывалась, и мы начинали снова.
Настрелявшись, собрали стрелы. Потом пообедали захваченной снедью. Елена вытащила из машины губную гармошку.
— Ты что, умеешь на гармошке играть? — Спросила её удивлённо. Раньше я никогда не видела и не слышала, чтобы Елена играла на таком музыкальном инструменте.
— Это папина гармошка. Наверное, забыл в машине. Я её обнаружила, когда мы сюда ехали. Но он меня учил играть. Хочешь послушать?
— Поиграй.
Елена стала выдувать довольно весёлую мелодию. Потом заиграла частушки. Я стала петь:
Лена, играя на гармошке, показала мне большой палец. Я продолжала:
Я вскочила и начала отплясывать. Продолжала петь:
Елена закатилась и упала на спину. Хохотала, крича: «Мазила! Как можно промазать? Ой я не могу!» Я тоже смеялась.
Потом ещё посидели немного. Хорошо тут было. Запах, напоенный травами, лесом. Вспомнила слова Николая.
— Лен, а Лен?
— Что?
— Скажи, у вас тут где-то есть место, где в старину было языческое капище.
— Да есть такое. А тебе зачем?
— Не знаю. Говорят, там какая-то жуткая атмосфера.
— Я была там один раз. В общем-то ничего жуткого. Просто как-то неприятно, если честно.
— Это как?
— Вот смотри, мы сидим сейчас с тобой на травке, вокруг разные насекомые летают. Птички поют.
— Ну и?
— А там этого нет. Тишина как на кладбище.
— Далеко это отсюда?
— Нет. Пять минут езды. Правда потом пешком немного надо пройтись, метров триста. Так как на машине не подъедешь.
— Поехали?
— Хочешь, поехали.
Мы сели в машину и Елена, сунув губную гармошку в джинсы, тронулась с места. У меня было странное чувство, как в детстве, когда лезешь в тёмный чулан. Душа уходит в пятки, но ты всё равно идёшь в темноту и каждый раз ожидаешь, что на тебя кто-нибудь прыгнет или схватит за ногу. Вот и сейчас я испытывала нечто подобное. Мы ехали минуты три-четыре. Потом Елена остановила машину, заглушила её.
— Пошли. Вот здесь в роще. Просто дальше пешком надо.
— Пошли. — Я вылезла из салона, повесила свою спортивную сумку на плечо. Лук с колчаном и шашку.
— Саш ты зачем всё берёшь?
— Мы же машину оставим?
— Ну и что?
— Ну как что? А вдруг кто-нибудь решит проверить аппарат на предмет ценного. А для меня тут всё ценное.
— Саша, это уже паранойя.
— Лен, знаешь пословицу, подальше положишь, поближе возьмёшь. Ну и вдруг там на капище кто-нибудь будет злой и неадекватный. А мы его шашкой приголубим или зад из лука прострелим. Так что, подруга моя, бери и ты свой лук. Пойдём. И ещё, еду, что осталась возьми.
— Зачем? Мы что там, до вечера будем?
— Не до вечера. Просто если капище, пусть и языческое, но надо будет какое-нибудь подношение сделать. Вот мы еду и оставим. Нам то она уже будет не нужна. А так мало ли, славянских богов задобрим. Ну и плюс по стреле оставим. Тоже в качестве подношения.
— Ну я с тебя не могу, Сашка! — Елена засмеялась. — Ты что веришь во всю эту муру? Боги там и прочее? Может ещё в лешего и чертей?
— Не то, что верю, но сбрасывать совсем со счетов это не нужно. Предки наши были не дураки, согласись и верили. Не просто же так. Вот скажи, ты крещёная?
— Крещёная. У меня даже крестик золотой есть. Смотри. — Она вытащила из-под майки золотой крестик на золотой цепочке.
— Молодец. У меня тоже крестик есть. А ты хоть одну молитву знаешь?
— Знаю. Меня бабушка заставляла учить. Еже си на небеси, да святиться имя твое, да прибудет царствие твое…
— Достаточно. Вот видишь, а ты говоришь. Сама шпаришь молитву, от зубов отскакивает.