— Это гостьи наши, Матвей. — Ответил Иван. — Если бы не они, вернее не старшая, не были мы тут сейчас. Помогла она нам. А то головы бы сложили свои или в полон к литвинам попали.
— А чего в портах? Срам же. Девки в платье должны быть.
— Девки у тебя дома! — Не выдержала я. — Как ты смеешь с нами так разговаривать?
— Что?
Лук оказался у меня в руках мгновенно, как и стрела. Правая рука отошла с натянутой тетивой к правому уху. Бронебойный наконечник смотрел бородатому прямо в лицо.
— Стойте! — Рявкнул Иван, вклиниваясь между мной и старшим отряда.
— Мамочка! — Тихо всхлипнула позади меня Елена.
— Александра Вячеславовна, опусти тетиву, убери стрелу свою.
Все замолчали. Иван на коне развернулся к боярину.
— Боярин Матвей, то не простые гостьи. Поверь. Не нужно. Лучше сопроводите нас к родителям нашим.
Мы с боярином Матвеем смотрели друг другу в глаза. Я чувствовала его внимательный, колючий взгляд. Но сама глаза не отводила. Смотрела прямо и даже вызывающе-холодно.
— Вячеславовна значит? — Переспросил он.
— Да. — Кивнул Иван.
— И правда, не простые. Ты дева из лука то стрелять умеешь? — Он усмехнулся.
— Хочешь проверить?
— Матвей, не надо. Она хорошо стреляет, поверь.
— Ладно. Но всё же не гоже бабе, пусть и не простой, оружие в руках иметь. — Отступил назад боярин.
— Это уже я буду решать, что мне гоже, а что нет. — Спокойно ответила ему, убирая стрелу в колчан. Он хотел что-то ответить, но Иван покачал отрицательно головой. И Матвей промолчал, только кивнув головой.
Двигались ещё часа три по лесу, перелескам, взбираясь на холмы. Пересекая ручьи и небольшие речки. Наконец, достигли укрепленного поселения. На берегу небольшой речки на возвышенности стояла деревянная крепость. Частокол из толстых брёвен. Сторожевые башенки. Рядом с крепостью деревня, дворов на тридцать-сорок. Серьёзно так. Так же увидела поля засеянные зерновыми. Только не могла понять, что именно — пшеница, рожь или ещё что? Тут же был паром. Мы подъехали к реке. В ширину она была метров двадцать-двадцать пять. Берега, заросшие камышом. Мы подъехали к деревянной пристани, вернее к тому, что с натяжкой можно было назвать пристанью. Подошёл паром, который управлялся четырьмя мужиками. На него зашли бояре Вяземские, коней вели под уздцы. Мы с Еленой, тоже пешком. Связанный Ян. Две лошади с носилками и Матвей с парой человек. Остальной отряд остался на этом берегу. Я стояла и поглаживала своего коня. У меня ещё оставалась горбушка хлеба. Посыпала её солью, скормила коню.
На том берегу нас ждали. Как я поняла, из укреплённого поселения прискакал сам боярин, Вяземский-старший со своими воинами. Когда паром ткнулся в пристань, начали выводить коней на берег. Первыми пошли молодые бояре Вяземские. Потом вывели коней с раненым.
— Евсей! — Боярин подбежал к носилкам. — Что же ты, друг мой! — было видно, что вид товарища доставил боярину душевную боль. Он переживал. Густая борода с проседью. Сильные плечи, в кольчужной рубахе. Довольно высок. Оба молодых Вяземских были на него очень похожи.
Он провёл ладонью по лицу побратима. Посмотрел на своих сыновей.
— В засаду попали, батюшка. — Ответил Иван, склонив голову. — Людей потеряли. Кто сгинул, кто в полон попал. Сами еле ушли.
— Здрав будь Фёдор. — Поздоровался Матвей, подходя к боярину.
— И ты будь здрав, Матвей. Видишь горе какое.
— Сыновья живы, это главное. А за людей своих поквитаешься с литвинами.
И тут старый боярин увидел нас. Я спокойна вывела коня на берег. Елена держалась позади меня. Фёдор внимательно и с удивлением разглядывал меня. Задержал взгляд на шашке, висевшей у меня на левом боку. На нож в ножнах на правой. На лук в чехле и колчан. потом посмотрел на Елену. Я тоже смотрела ему в глаза. Смотрела спокойно. Ему это не понравилось.
— И что это за девы такие у тебя, Иван?
— Гостьи, батюшка. Если бы не они, нас бы положили люди Яна Собесского. А так, сами живы остались, да ляха самого в полон захватили.
— А почто гостьи в портах мужских?
— В портах удобнее им конными передвигаться, да по лесу бегать. Батюшка, не простые они гостьи. Пойдём домой, я там всё расскажу.
Мы сели все на коней. Елене помогли устроится у меня за спиной. Двинулись в крепость. Народа прибавилось. На нас с Еленой смотрели с любопытством, как на чудо. Слышались смешки. И опять разговоры про порты мужские, правда на прямую у нас никто больше ничего не спрашивал. Я продолжала сохранять невозмутимое и даже немного высокомерное выражение лица. А вот Елена, судя по её шёпоту мне, смотрела на всё с жадным любопытством и удивлением. Ну а что она хотела? Это ведь было самое настоящее средневековое русское поселение. Заехали в крепость. Я оглядывала всё вокруг. В центре был большой терем, двухэтажный или как тут говорят — в два поверха. Довольно красивый, с резными наличниками, окнами, коньком на крыше. Самое что интересное, крыша была покрыта черепицей, что не совсем характерно для русских поселений 16 века. Кроме терема, были ещё много разных построек. Баня, конюшня, кузня, ещё постройки. В том числе жилые. Довольно богатый боярский род. Подъехали к крыльцу. Там стояла женщина в годах. На голове твёрдая шапка с плоским верхом, по бокам имелись треугольные вставки, которые закрывали уши. Шапочка была с богатой вышивкой и украшена жемчугом. Сзади волосы закрыты материей, так называемым подзатыльником, а лоб был украшен очельем. Кика, вспомнила я этот головной убор, который носили замужние женщины. На женщине была длинная до пола рубаха, причём их было две, одна нижняя и вторая верхняя, так называемая горничная. Нижняя светлого цвета, богато украшенная вышивкой и вторая красного. Почему это поняла? Обе рубахи имели длинные тонкие рукава с прорезями для рук. А поверх них был надет длинный сарафан, так называемый шушун. Он был распашной и был так же богато расшит вышивкой и украшен жемчугом. Сверху сарафана у неё на плечах была накинута шуба. Я ещё удивилась. Лето же, жарко. Но женщина была именно в шубе. Правда шуба была только на плечах и распахнутая. Шуба так же имели длинные накладные рукава, но я поняла, что они просто декор, так как руки продевались так же в специальные вырезы на груди. Кроме этого, на шее, свешиваясь на грудь в несколько рядов, имелись разноцветные бусы. На пальцах перстни и кольца. Она держала коржец, серебряные ковш с каким-то питиём. Это была боярыня, хозяйка и мать молодых боярычей. Мужчины соскочили с коней. Поклонились ей в пояс. Потом подошли по очереди, сначала старший — Иван, потом младший, Василий. Иван, отпив половину и ковша, передал его брату. Допив всё, что там было, Василий перевернул ковш, показывая, что там ничего не осталось.