На следующей день в его комнату вошло несколько полуживых людей. У одного из них был нож, другой держал тазик. Алексей попытался защитить собаку, из последних сил он слез с кровати, ноги не держали, упал и стал закрывать телом бульдога. Его оттащили. Как убивали его любимую собаку, он не видел. Алексей потерял сознание, когда пришел в себя увидел ослепительно белый тазик на полу, наполненный наполовину кровью. Этой кровью его силой поили, и она и сохранила его жизнь.
Через неделю в городе появились продукты. Стало легче. Он выкарабкался. Рессер всегда помнил, что кровь его собаки спасла ему и еще нескольким человекам жизнь. И все равно он чувствовал себя виноватым перед ней. Умом он понимал, но до конца жизни не мог простить себя за это.
После войны Алексей Александрович закончил институт, работал на радио, когда появилось телевидение, стал трудиться на Ленинградской студии в качестве режиссера. В послевоенные годы Алексей Александрович изучил еще три языка: английский, немецкий и польский. Долгие годы он был завсегдатаем Салтыковской библиотеки. Старые сотрудники его хорошо помнили еще с военного времени, потому что он был одним из немногих, кто заказывал в национальном книгохранилище литературу на 2-х или 3-х языках сразу!
За годы работы на телевидении он прославился как режиссер умеющий талантливо ставить большие литературные передачи. Потом, когда его болезнь стала прогрессировать: дали знать последствия контузии, Алексея Александровича мягко, на тормозах, «спустили» в детскую редакцию. Там он тоже не задержался. Подмигивание, бормотание вслух, скрежет зубами и другие странности смущали и отпугивали ранние детские дарования. Ему предложили перейти работать в ЛГИТМиК на кафедру режиссеров телевидения, где он и служил последние годы своей жизни.
Работа преподавателем в институте была одной частью его профессии. Другой частью стала многолетняя работа по запоминанию наизусть литературных текстов, которые он превращал в многочасовые уникальные композиции, а позднее начал выступать с ними в качестве автора и исполнителя в поездках на автобусе «Литературный Ленинград». Себя он называл просто «экскурсоводом». Другие, кому пришлось не однажды быть участником этих поездок, называли подобные выезды «автобусным театром одного актера».
Обладая огромным театральным талантом, блестящим аналитическим умом и феноменальной памятью, он после нескольких экскурсий на автобусе «Литературный Ленинград» снискал себе славу непревзойденного рассказчика не только в театральных кругах, но и во всем городе. Вскоре на его экскурсии нельзя было попасть, все поездки были расписаны на несколько месяцев вперед.
Глава 4
Алексей Александрович пришел в наш “квадратик” на следующий день. Как только он вошел в класс, стало ясно - перед нами незаурядная личность. В нем не было ничего от МАСТЕРА, как величали с любовью его ученики. Это был тучный человек с всклокоченными волосами. Он тяжело со свистом дышал и как-то по-старчески мямлил губами. В отличии от Аркадия Иосифовича Кацмана, нашего бессменного преподавателя, меняющего свои изысканные «наряды» каждый день, Алексей Александрович был одет в просторную на выпуск голубую распашонку с большими карманами по бокам и светло-серые широкие брюки. На ногах «красовались» дешевые стоптанные плетенки. Как только он заговорил и странной походкой направился к столу, я сразу же вспомнил, что этого «дядечку» я встречал раньше. И было это в коридоре у деканата.
Мое внимание тогда привлек невысокого роста мужчина, который, склонив голову набок, странно передвигался вдоль стены, что-то шепча себе под нос. Он несколько раз останавливался напротив двери деканата, как-то неестественно, вскидывал голову вверх, читал объявления на стене, озираясь по сторонам, как это делал профессор Плейшнер в фильме “Семнадцать мгновений весны”. Выражение его лица менялось постоянно. Он озорно подмигивал проходящим студентам, как старым знакомым.
Когда Алексей Александрович начал читать лекции на нашем курсе, мы уже знали об этой странной особенности ПОДМИГИВАТЬ. Это было одно из последствий его сильной контузии. Занятия длились по 4-5 часов в день. Он очень уставал, но не показывал виду. Чтобы расслабиться и «подзарядиться», Рессер органично чередовал чтение стихов и прозы с литературными анекдотами. Знал он их множество. Алексей Александрович был жизнерадостным человеком, тонко чувствующим юмор. Он неподражаемо читал литературные анекдоты Даниила Хармса.