До Алексея Толстого доходили слухи о московских событиях, но он был далек от понимания их подлинной сути. Ему казалось, что студенчество сломлено, обессилено. Словом, очень и очень многое было ему не ясно в сегодняшних событиях. Стоит ли писать статью, если самому не все понятно? Статья так и остается незаконченной, оборванной на полуслове. Только стихи, думается ему, могут передать то состояние душевного подъема, которое переживает он в этот момент. Он пишет несколько стихотворений, пусть слабых по форме, но горячих, искренних. Вот здесь он активно выступает против царского самодержавия, требует освобождения политических заключенных и ссыльных. Гневно протестует против расстрела революционеров.
«Революционное воодушевление» испытывал и священник Петров, с которым Алексей сблизился в эти дни, не раз встречаясь и подолгу разговаривая на самые острые политические темы.
Григорий Спиридонович Петров был заметной фигурой своего времени. Он написал книгу «Евангелие, как основа жизни», сразу сделавшую безвестного провинциального священника знаменитым. Он стал сотрудничать в московской газете «Русское слово». Его статьи и выступления были направлены против ханжества и лицемерия духовенства. Он тоже был против репрессий, выступал за конституцию, за гарантии политических свобод. Но он же принял от кадетов предложение баллотироваться в Государственную думу. В. И. Ленин назвал его «христианским демократом, весьма популярным демагогом».
Петров поддержал Толстого в поэтических начинаниях, обещал напечатать несколько его стихотворений в «Русском слове». Но в середине ноября 1905 года Алексей с Юлей уехал в Казань и больше не напоминал своему новому знакомому о стихах.
Как только Толстой приехал в Казань, сразу же передал несколько своих стихотворений в местную газету «Волжский листок», где и было опубликовано 6 декабря одно из них — «Далекие», подписанное «А. Т.». Второе стихотворение — «Сон» — было напечатано 18 декабря, а 1 января появилось еще одно, новогоднее. О таком важном в его жизни событии Алексей тут же сообщил матери: «Посылаю тебе одно из напечатанных моих стихотворений, у меня их поместили всего три и заметку, касающуюся тебя, мама…»
В Казани, в кругу семьи Рожанских, Алексею живется довольно спокойно и уютно, особых забот и треволнений он в это время не испытывает. Часы досуга отдает всецело поэзии. Он еще не остыл от революционных событий, раскаты которых доносятся и до провинциальной Казани. Его по-прежнему угнетает мысль о тех, кто пострадал в борьбе с царизмом, кто долгие годы томился в тюрьмах и ссылках. Из газет он узнал: машинист Ухтомский провез в Москву отряд дружинников для участия в баррикадных боях и был расстрелян через несколько дней после своего героического поступка. Такое самопожертвование потрясло Алексея Толстого, и он попытался в форме монолога самого Ухтомского перед расстрелом раскрыть гордую и отважную душу человека, сознательно отдающего свою жизнь во имя освобождения всего трудового народа. «Вам недолго меня расстрелять, — гордо заявляет Ухтомский своим палачам, — мне не страшны предсмертные муки, но должны вы понять и узнать, в чьей крови обагряете руки». Те же антицаристские мотивы — в наброске стихотворения «Безоружные шли умолять…» — о событиях 9 января 1905 года. Молодой поэт попытался передать наиболее драматические события вооруженного столкновения на московских баррикадах и создал образ матери, оплакивающей убитого сына:
Но он еще не устоялся ни как поэт, ни как гражданин. Гражданская скорбь в его стихах сменяется эстетским томлением о чем-то несбыточном, прекрасном:
А вскоре мысли Алексея снова перенеслись к злобе дня. В эти минуты он преображался, становился хмурым, задумчивым.