Вей зачарованно смотрел на странный ритуал, а Сюин направила ладони прямо на него и с рук ее сорвались миллиарды искр, образуя плотную зеленую волну. Вей зачарованно смотрел на это чудо — он видел вечнозеленые леса, порхающих птиц, высокие пики заснеженных гор, украшенные невероятной красоты лужайками у подножья, видел самых красивых животных, мирно пасущихся на безграничных лугах. Все это мелькало в удивительной силе, вливаемой в него Сюин.
Вей чувствовал, как липкий туман забытья, куда он уже почти провалился, отступает под напором неведомой волшебной силы. Он с удивлением посмотрел на свою грудь, минуту назад рассеченную от плеча до плеча, сейчас же абсолютно белую, без единого шрама. Только порванная окровавленная рубаха и ладони, покрытые бурой засохшей коркой, напоминали о ранении.
— Кто ты такая? — Вей поднялся на ноги, чувствуя небывалый прилив сил и энергии.
Сюин, казалось, потеряла к нему интерес и разглядывала загадочный кристалл, парящий в воздухе напротив них. Она ходила вокруг, пристально всматриваясь в мерцающие внутренности артефакта. Затем девушка остановилась, двумя руками прикоснулась к ребристой поверхности.
— Я друид, — произнесла она и с негромким хлопком исчезла.
3. Нулевой пациент
Очнулся я в больнице. Сознание работало исправно, поэтому я быстро сложил в уме очевидные факты и сделал выводы о месте своего пребывания — белые стены, неудобная медицинская кушетка, и неприятные воспоминания о странном приступе в офисе.
Я пошевелил конечностями, покрутил головой, зачем-то ощупал макушку — все было на месте и исправно работало. Осторожно встал с кровати и осмотрелся.
Палата была четырехместная, но сейчас я был в одиночестве. По поводу соседей по больничной палате я сразу начал переживать, разглядев подтеки крови на белоснежных простынях и общую атмосферу погрома в этом белоснежном храме здоровья. Интересно, как я умудрился провалятся без сознания, когда тут такое происходило? Разбросанные вещи, перевернутые столики, рассыпь таблеток на полу, даже небольшое смарт табло умудрились разбить.
Я прошелся по помещению, не церемонясь, швыряя ногами чьи-то личные вещи. Белый с халат с тонкими лямками, завязанными сзади, кокетливо оголял заднюю точку и, наверное, был мне очень к лицу. Но выходить в люди я в нем не решился. Легко подняв небольшой платяной шкаф, упавший дверцами вниз, немного удивился, с какой легкостью тело отзывается на физические нагрузки — будто и не лежал без сознания непонятно сколько времени.
В шкафу обнаружились мои джинсы и новогодний свитер с оленями, в котором я, с чистой совестью отдыхающего москвича, поехал на собрание в офис. Куртки не было, да и не могло быть — в медицинских учреждениях не хранят верхнюю одежду в палатах.
Я оделся и взглянул в окно. От уведенного мерзко засосало под ложечкой, а пальцы вцепившихся в пластиковый подоконник рук побелели, почти сравниваясь по цвету с окружающей стерильной обстановкой.
Вид из моей палаты вполне мог соперничать с лучшими фешенебельными отелями Европы — с высоты, пожалуй, десятого этажа я видел Фрунзенскую набережную, Андреевский мост над Москвой-рекой, удивительным образом сохранивший свой исторический внешний вид на фоне бесконечных реноваций облика столицы. Чуть левее виднелась построенная в прошлом году новая смотровая площадка. Обычно блистающая бликами новомодных прозрачных стен по всю длину, сейчас она коптила в небо черным дымом, а внутри явно просматривались всполохи бушующего пламени.
Парковка перед больницей представляла собой печальное зрелище. В самом центре стоял полицейский «Зубр», окруженный желтыми пятнами машин скорой помощи. Вокруг в хаотичном нагромождении торчали помятые легковушки — похоже, «Зубр» с разгону протаранил всех, кому не повезло оказаться у него на пути. Но к чему такие радикальные меры, если спецтранспорт все равно мертвой грудой железа остался стоять на месте?
Я открыл створку, впустив в палату морозный воздух, изрядно сдобренный тяжелым смрадом дыма и гари. Выглянул наружу, стараясь разглядеть внизу людей. На улице было как-то особенно тихо. Не слышно привычных клаксонов тысяч автомобилей, рева двигателей, гомона людской толпы. Даже птиц я не слышал. Вдалеке что-то грохотало, но звук этот казался неестественным, будто его фоном наложили на исходную аудиодорожку с абсолютной тишиной.
«Аида...» — в голову набатом ударили мысли о моей благоверной. Она собиралась на такси добираться в офис и бог знает где могла сейчас находиться. В том, что в Москве происходит нечто странное я уже не сомневался. Быстро ощупал карманы, перевернул валяющиеся столики в поисках смартвизора. Гаджета нигде не было. Наверное, ценные вещи сдают на хранение.