Такова была жизнь на Лорисе — точь-в-точь какой ей следовало быть по сценарию стандартного кошмара. Слишком хороша для правды. Идеальна. Ужасающе, отвратительно идеальна.
Но уж так ли она безупречна? Джонни в полной мере обладал свойственной землянам верой в то, что на каждое достоинство есть соответствующий порок. Сию мысль он обычно выражал следующим образом: «Где-то здесь должна быть лазейка». Даже в раю господнем дела не могут идти гладко.
Безик наблюдал, критически взвешивал, сопоставлял. У лорианцев была полиция. Их называли «наставниками», и вели они себя чрезвычайно вежливо. Но, по существу, были полицейскими. Это указывало на существование преступников.
Хелмис развеял выводы Джонни.
— У нас, разумеется, есть отдельные случаи генетических отклонений от нормы, но вовсе нет преступного мира. Наставники занимаются, скорей, образованием, чем отправлением закона. Любой гражданин вправе поинтересоваться мнением наставника по каким-либо нюансам личного поведения. А уж если он ненароком нарушит закон, наставник на это укажет.
— А потом арестует?
— Нет! Гражданин извинится, и инцидент будет исчерпан.
— Но что, если гражданин нарушает закон снова и снова? Как тогда поступают наставники?
— Такого никогда не бывает.
— И все-таки?
— Наставники способны действовать эффективно при любых обстоятельствах.
— Больно они хлипкие, — сомнительно пробормотал Джонни.
Что-то мешало ему убедиться в правоте слов Хелмиса до конца. Скорее всего, он просто не мог позволить себя убедить. И все же… Дела на Лорисе шли. Шли потрясающе здорово. Они не шли потрясающе здорово только у Джонни Безика. Это потому, что он был землянином — иными словами, неуравновешенным дикарем. А еще потому, что Джонни с каждым днем становился все более мрачным и свирепым.
Кругом царили радость и совершенство. Наставники вели себя, как скромные деликатные девушки. На дорогах никогда не было пробок, никто не портил друг другу нервы. Миллионы автоматических систем доставляли в город жизненно важные продукты и возили отходы. Люди блаженствовали, наслаждались общением с окружающими и занимались искусством.
И все так благоразумны! Так дружелюбны! Так доброжелательны! Так красивы и умны!
Да, это был настоящий рай. Даже Джонни Безик не мог не признать этого. Его и без того дурное настроение портилось все больше и больше. Вам, вероятно, трудно это понять если вы сами, случайно, не с Земли.
Оставьте такого, как Джонни, в месте подобном Лорису, и потом не расхлебаете неприятностей. Почти две недели Джонни держал себя в руках. Затем в один прекрасный день, сидя за рулем (автомобиль был на ручном управлении), он сделал левый поворот, не подав сигнала.
Машина сзади как раз увеличила скорость, собираясь обходить слева. Резкий поворот Джонни едва не привел к столкновению. Машины завертелись и остановились нос к носу. Джонни и другой водитель вылезли.
— Ну и ну, дружище!… - весело сказал водитель. — Мы едва не треснулись.
— Какое там треснулись, к чертовой матери! — рявкнул Джонни. — Ты меня подрезал.
Водитель доброжелательно рассмеялся.
— По-моему, нет. Хотя, разумеется, я признаю возможность…
— Послушай, — перебил Джонни. — Из-за твоей проклятой невнимательности мы оба могли отправится на тот свет.
— Но вы, безусловно, находились впереди, а делать внезапный поворот…
Джонни резко подался вперед и угрожающе прорычал:
— Не городи чепухи, парень. Сколько раз повторять, что ты неправ?!
Водитель опять рассмеялся, пожалуй, с некоторой нервозностью.
— Я предлагаю вопрос виновности вынести на суд свидетелей, — кротко произнес он. — Убежден, что все эти стоящие здесь люди…
Джонни покачал головой.
— Мне не нужны никакие свидетели, — заявил он. — Я знаю, что произошло. Я знаю, что виноват ты.
— Похоже, вы совершенно уверены…
— Еще бы я не был уверен! — возмутился Джонни. — Я уверен, потому, что я знаю.
— Что ж, в таком случае…
— Ну?
— В таком случае, — молвил водитель, — мне остается лишь извиниться.
— Да уж, по меньшей мере, — сказал Джонни, величаво прошел к машине и умчался на недозволенной скорости.
После этого Безик почувствовал некоторое облегчение, но стал еще более непокорным и упрямым. Он был сыт по горло превосходством лорианцев, его тошнило от их рассудительности, от их добродетелей.
Он вернулся в номер с двумя бутылками бренди, выпускавшегося в медицинских целях, пил и предавался мрачным раздумьям. Пришел советник по этике и указал, что поведение Джонни было вызывающим, невежливым и диким. Он изложил все в очень тактичной форме.