Гнев, который рассеялся в ее присутствии, вернулся с новой силой из-за ее страха. Кто-то действительно здорово над ней поработал.
— Прости, — прошептала она. Если бы она была в обличье волчицы, то съежилась бы, поджав хвост.
— За что? — спросил он, не в силах подавить ярость, от которой его голос понизился на октаву. — Потому что я нервничаю из-за машин? Это не твоя вина.
На этот раз ему придется быть осторожным, понял он, пытаясь взять волка под контроль. Обычно, когда отец отправлял его разбираться с неприятностями, он делал это хладнокровно. Но с испуганной омегой рядом, на которую он странно реагировал, ему придется держать себя в руках.
— Анна, — сказал он, снова полностью контролируя себя. — Я киллер моего отца. Это моя работа как его заместителя. Но это не значит, что я получаю от этого удовольствие. Я не собираюсь причинять тебе боль, даю слово.
— Да, сэр, — отчеканила она, явно не веря ему.
Чарльз напомнил себе, что слово мужчины мало что значит в наши дни. Он смог взять себя в руки, потому что почувствовал в ней столько же гнева, сколько и страха, а это значит, что она не была полностью сломлена.
Он решил, что дальнейшие попытки успокоить ее, скорее всего, приведут к обратному результату. Рано или поздно, но она поймет, что он человек слова. Тем временем пока даст ей пищу для размышлений.
— Кроме того, — мягко продолжил он, — мой волк больше всего хочет ухаживать за тобой, а не утверждать свое господство.
Он прошел мимо нее, спрятав улыбку, когда почувствовал, как ее страх и гнев исчезли, сменившись шоком и еще чем-то, что напоминало интерес.
Открыв ключами внешнюю дверь здания, Анна прошла через фойе и поднялась по лестнице, даже не взглянув на Чарльза. Когда они добрались до второго пролета, в ее запахе ощущалась только усталость.
Анна с трудом волочила ноги, поднимаясь по лестнице на верхний этаж. Дрожащей рукой попыталась вставить ключ в замочную скважину квартиры. Ей нужно больше есть. Оборотни не должны быть такими изголодавшимися — это опасно для окружающих.
Он сказал, что был киллером, которого послал его отец, чтобы уладить проблемы среди оборотней. Наверняка он еще опаснее Лео, если выживал так долго, выполняя эту работу. Анна чувствовала, насколько он доминирующий, и знала, какими были доминанты. Ей следует оставаться начеку, приготовившись к любым агрессивным действиям с его стороны. Она должна справиться с болью и паникой, чтобы не убежать и не спровоцировать его.
Так почему же чем дольше он был рядом, тем в большей безопасности она себя чувствовала?
Чарльз молча поднялся за ней на четвертый этаж, и Анна не стала снова извиняться за свою квартиру. В конце концов, он сам пригласил себя и сам виноват в том, что ему придется спать на двуспальном матрасе вместо хорошей гостиничной кровати. Анна надеялась, что он поел в самолете, потому что не знала, чем его кормить. Завтра сбегает в магазин и что-нибудь купит, на холодильнике лежал чек с зарплатой из ресторана.
Когда-то на ее этаже имелась пара квартир с двумя спальнями, но в семидесятых кто-то переделал четвертый этаж под квартиру с тремя спальнями и студию, в которой сейчас жила Анна.
Ее квартира выглядела убогой и пустой, в ней не было никакой мебели, кроме матраса, маленького столика и пары складных стульев. Только полированный дубовый пол придавал ей какую-то привлекательность.
Анна взглянула на Чарльза, когда он вошел в дверь позади нее, но по его лицу ничего нельзя было прочитать. Она не могла понять, о чем он подумал, хотя ей показалось, что его взгляд немного задержался на матрасе, который прекрасно подходил ей, но слишком мал для него.
— Ванная за этой дверью, — сказала она без всякой необходимости, поскольку дверь была открыта и ванна хорошо видна.
Чарльз кивнул, наблюдая за ней темными глазами в тусклом освещении от верхней лампы.
— Тебе завтра нужно на работу? — спросил он.
— Нет. Моя смена в субботу.
— Это хорошо. Тогда мы можем поговорить утром. — Он взял с собой в ванную свой чемоданчик.
Анна рылась в шкафу в поисках старого одеяла, пытаясь не прислушиваться к незнакомым звукам, пока Чарльз готовился ко сну. Она мечтала о дешевом ковре вместо блестящего деревянного пола, на который приятно смотреть, но из-за которого холодно ногам и на нем жестко спать.
Дверь ванной открылась, когда Анна стояла на коленях на полу, сворачивая одеяло в импровизированную кровать, как можно дальше от того места, где должен был спать гость.