Деревни, рядом с которыми поселился мистер Бэнг, носили названия Kirtling и Upend. С шестнадцатого по девятнадцатый век Kirtling была известна под именем Catlidge, а деревня Upend сначала назвалась Upheme, что на староанглийском означает «верхнее жилище». Эти две деревни уютно расположились на востоке графства Cambridgeshire, у самой границы с графством Suffolk, в пяти милях к югу от городка Newmarket.
Бэнг неторопливо подошел к воротам своей крепости.
Конечно, одному человеку вовсе не нужен замок, конечно, у Бэнга взыграли амбиции, но так или иначе, замок был приобретен.
Первые упоминания о Киртлинге относятся к 1219 году. Более поздние источники сообщают, что в 1260 году здесь уже существовал ров и через него был переброшен мост. В пятнадцатом веке замок состоял из холла, кухни, часовни. В 1424 году по приказу его тогдашнего владельца графа Ворвика (Warwick) был построен новый холл. На это строительство ушло сто дубов, срубленных в Киртлингском парке.
В 1537 году лорд Эдвард Норт (Edward North) снова перестроил замок. Был сооружен новый холл и построены башни, окружающие трехэтажное строение над воротами. К 1660 году Киртлингский замок был самым большим строением в Кембриджшире. Норты активно участвовали в политике. Эдвард Норт был близким советником короля Генриха Восьмого. Второй лорд Норт, Роджер, жил на широкую ногу. У него были повар, садовник, сапожник, врач, конюх, секретарь и даже шут.
По сути дела, за исключением сапожника и врача, у мистера Бэнга было хозяйство, подобное хозяйству лорда Роджера Норта. Он тоже держал лошадей, а повар и шут у нынешнего хозяина замка были совмещены в одном лице. Повара Николас выписал себе из Италии, и этот кудесник кастрюль и поварешек носил смешную фамилию Пиво. Да, да, именно сеньор Джованни Пиво. Мистер Бэнг потешался над этим лингвистическим совпадением.
Третий и четвертый лорды Норт имели охотничьи угодья, в которых было множество оленей. К концу восемнадцатого века замок пришел в запустение. В 1801 году большая его часть была снесена. От старого строения сохранились только знаменитые башни и трехэтажное здание над воротами, которые, кстати, стоят и по сей день.
В 1827 году Мария Норт начала восстанавливать родовое гнездо, унаследовав его у своего эксцентричного дяди, который перешел в греческую ортодоксальную церковь и основал собственный университет на острове Корфу. Так что мистер Бэнг был не первым обитателем замка, кто грезил основать свой собственный университет.
Приобретя замок, Бэнг затеял дорогостоящий ремонт и как истинный перфекционист превратил старую рухлядь в вершину современного изящества. От старого замка остались только стены, все остальное было изменено и выхолощено в соответствии с его вкусом. Казалось, вместе с обрывками старых обоев и обломками дряхлых диванов замок покинули и привидения.
Войдя в огромный обеденный холл, Бэнг рассеянно оглядел недавно перестроенный камин и направился на кухню, где хозяйничал его единственный постоянный собеседник Джованни Пиво.
– Как прогулялись, сэр? – весело спросил повар. – Я приготовил вам горячий суп. Я всегда варю суп, когда на небе тучи, а вы отправляетесь на прогулку... Ну кто же знал, что вы вернетесь до того, как он начнется...
– Кто начнется? – растерянно спросил Николас, встрепенувшись под напором болтовни с итальянским акцентом. У Бэнга выработался условный рефлекс на голос повара, он ассоциировался у него с приемом пищи.
– Как же, как же... Сегодня будет дождь...
– Для Англии это действительно редкое явление... – съязвил мистер Бэнг. – Я голоден... Что у нас сегодня кроме супа?
– Сегодня пятница... Как всегда... Я достал три дюжины свежайших устриц... Сэр желает, чтобы я открыл бутылку шампанского? На второе – филе Веллингтон, а на сладкое банановый торт.
– Отлично... Я пойду отдохну. Звякни в гонг, когда будет готово...
– Разумеется, сэр, – Джованни приветливо и немного подобострастно улыбнулся.
Николас очень ценил искусство своего повара, а также его способность мигом развеять любую хандру. В десять утра к завтраку, в четыре к обеду Джованни звонил в огромный гонг, установленный в столовой.
Обедал мистер Бэнг в окружении своей немногочисленной прислуги. По правую руку он сажал Джованни, по левую садились рабочие, которые постоянно что-нибудь строили и перестраивали в замке. На другом конце огромного стола обычно сидели уборщица Мэг, экономка Сэндра и личный секретарь мистер Локхарт.
Как ни странно, Бэнгу было хорошо в этой компании. Разговор за обедом завязывался бесхитростный, грубоватые шутки Джованни веселили собравшихся, и Бэнгу тоже было легко и весело. Ему казалось, что эти люди и составляют его семью. Со своими родителями, оставшимися в России, Николас не поддерживал особо теплых отношений, ограничиваясь отправкой им обильной денежной помощи и телефонными звонками пару раз в месяц. Зато о людях, собравшихся за столом, он заботился как о родных, знал по именам всех их домочадцев и всегда брал на себя труд решать их несложные проблемы. С ними Бэнг вел себя на равных, не ждал от них ни благодарности, ни особого уважения к себе, и за это они платили сносным отношением и даже некоторой иллюзией привязанности.
Эти люди были приветливы и бесхитростны, они не спорили с ним о философии и, пожалуй, с радостью намяли бы его оппонентам бока, если бы те посмели появиться на пороге его замка.
ι
Нельзя сказать, что к Бэнгу не приезжали посетители. В последнее время, когда его антинаучная империя окрепла, к нему стали проявлять интерес то те, то другие лица. Бэнг принимал далеко не всех, но так или иначе почти каждый день после обеда в замке кто-нибудь появлялся. Николас приглашал только тех, беседа с кем, как он предполагал, могла быть ему интересна. Вот и сегодня к нему пожаловал профессор из Кембриджа, который тоже слыл весьма несносным критиканом современной науки.
Собеседники расположились в креслах в уютном кабинете с книжными полками до потолка и двумя гобеленами и закурили по сигаре. После обыденных малозначительных фраз родился диалог в стиле забытых диалогов Платона.
– Вы, доктор Бэнг, полагаете, что именно вам и открылась истина... – бормотал профессор, дружелюбно посмеиваясь. – А что, по-вашему, есть истина? Как можно убедиться, что мы ее достигли? Можно ли вообще найти истину?
– Тут, конечно же, все дело в том, каково ваше определение истины, – ответил Николас и в свою очередь улыбнулся.
Профессор молчал. Он разглядывал статуэтки, расставленные по всему кабинету Бэнга. На рабочем столе красовался Гермес высотой с десяток дюймов. На книжном шкафу блистал мускулатурой Геракл. На книжных полках соседствовали Фемида и ссыльный, понурый Наполеон с привязанным к ноге ядром.
– Интересный выбор бронзовых статуэток... – промолвил профессор.
– Вы, кажется, говорили об истине... Насколько же, по-вашему, истинно то, что вы только что произнесли?
– Кажется, вполне истинно... Что же такого неверного я успел сказать о ваших бронзовых статуэтках?
– Всего лишь то, что они не бронзовые. Они выполнены из особой резины...
– Не может быть! Позвольте? – профессор поднялся и взял в руки статуэтку Гермеса. Она была гораздо легче, чем если бы была сделана из бронзы, но внешнее сходство с бронзовой статуэткой было полным.
– Вот видите, профессор, ваши органы чувств и жизненный опыт вас обманули... Итак, что же, по-вашему, является истиной?
– Обычно истиной считается соответствие высказывания или представления некоему критерию проверки на истинность, – растерянно промолвил профессор и поставил статуэтку на место.