- Грубиянка, - вздохнула старушка.
Кажется, она так и не поняла, из-за чего мне пришлось нагрубить. Ведь продолжайся этот разговор ещё пару минут - и я бы, наверно, заплакала! Бабушке ведь было невдомёк, что все наши девчонки пришли на вокзал отнюдь не ради меня, а чтобы лишний раз повидать своего драгоценного Костеньку. И надо же ей было выдумать эту глупость про дружелюбных одноклассниц, мечтающих о моём обществе, и про меня-задаваку, отказывающуюся ходить к ним на дни рождения! Да если бы меня туда хоть кто-то пригласил!.. Если бы я вообще что-то значила сама по себе, а не в качестве посыльной к Соболевскому!..
Впрочем, все эти грустные мысли покинули меня очень быстро. Какое мне дело до одноклассниц и всей их скучной возни, если я еду в Пятигорск с самой лучшей компанией из возможных, а они остаются тут, чтобы молча завидовать?! "Граждане провожающие, покиньте вагон! - объявила толстая проводница. - Граждане отъезжающие, проверьте, не остались ли ваши билеты у провожающих!". Бабушка стояла под окном плацкартного вагона и махала мне рукой с таким трагическим выражением лица, словно я отправлялась в последний путь. Столпившиеся вокруг неё одноклассницы изо всех сил пялили глаза на наше купе, пытаясь разглядеть в нём Костю. Им это никак не удавалось: Соболевский сначала запихивал сумки на третью полку, а потом уселся к самому проходу, открыв сборник логических задач. Девчонки под окном подпрыгивали, толкались, пытались залезть на вагон, отпихивали друг друга... А Костя так и не обратил на них ни малейшего внимания. Тогда одноклассницы жестами стали требовать у меня подозвать его. Попова даже на мобильный позвонила.
- Что, трудно Соболевского к окну позвать? - гавкнула она без всяких предисловий в ответ моё "алло".
Я повернулась в сторону Кости и открыла рот... Но в этот момент поезд тронулся, и несколько секунд спустя ни бабушки, ни девчонок за окном уже не было.
***
По-правде говоря, это путешествие на поезде было для меня вторым в жизни. Первый раз имел место лет восемь назад, когда мы с мамой катались в гости к каким-то родственникам в Сибирь. Не стоит и говорить, что я была ещё такой маленькой, что в моей памяти от этой поездки осталось лишь несколько бессвязных деталей. Сейчас я впервые ехала в поезде самостоятельно, без родителей. Так что не буду скрывать: этого путешествия я слегка побаивалась.
Но всё оказалось совсем не страшно! Через пару часов после отправления я уже сожалела, что наша дорога в Пятигорск не будет вечной, и наслаждалась самым приятным обществом в мире.
Общество это состояло, разумеется, прежде всего из Кости Соболевского. Парнем он оказался не только умным и симпатичным, но и общительным. Игорь Аркадьевич тоже располагал к себе: командовал твёрдо, но вежливо и как-то сразу вызывал к себе уважение. А ещё с нами ехал забавный парнишка по имени Лёва Шаевич. Он тоже учился в "Семёрке" и занял первое место по округу среди десятых классов. При этом Лёве было всего лишь тринадцать лет - он был моложе нас с Костей! Из дальнейших разговоров стало ясно, что этот вундеркинд пошёл в школу с пяти лет, из второго класса сразу перепрыгнул в четвёртый, из пятого в седьмой, из седьмого - в девятый. Он писал компьютерные программы, имел первый разряд по шахматам, собирался поступать в Кембридж... и при этом был ужасно маленьким и смешным. Лёва постоянно красовался и рисовался. Со мной он старался быть изысканно-любезным, как английский джентльмен. И, хотя было очень похоже то, что за этими делаными ухаживаниями юный гений скрывает то, что истинный интерес к девушкам у него пока что не проявился, мне Лёва сразу понравился. С ним было весело.
Кстати, об ухаживаниях. Поскольку я была единственной дамой в компании, и учитель, и ребята стали обо мне заботиться. Помогали открыть ящик под нижней полкой, приносили кипяток из титана, позволили первой выбрать себе лежанку. Я, конечно, взяла нижнюю. Дома бабушка и мама много наговорили насчёт того, что верхняя полка - это кошмар, залезть на неё мне будет не под силу, а, если и удастся, то ночью я непременно с неё свалюсь и переломаюсь. Игорь Аркадьевич устроился напротив меня, Костя с Лёвой предпочли спать наверху - ну, им, мальчишкам, так и полагается. Таким образом, вчетвером мы заняли ровно одно купе - если, конечно, можно говорить о купе применительно к плацкартному вагону. Напротив нас, на боковушках, ехали две тётки - толстая и тощая. Едва поезд тронулся, тощая начала рассказывать своей попутчице о привидениях, экстрасенсах, целителях и необходимости чистить карму. Та, раскрыв рот, слушала, кивала и сетовала на то, что "а от народа-то всё скрывают".