ADAM CAST FORTH
Где сад Эдемский или он приснился? —Свой разум на рассвете вопрошаюИ сам себя вопросом утешаю.Адам, вкусив свободы, изменился.
Неужто же сон Бога в грех вменилсяСновидцу? И я тоже согрешаюВо сне, что здесь себе не разрешаю,Там дозволяю — вот и объяснился
Феномен сна! В Эдем есть возвращеньеПо пробужденью и греха прощеньеКак сна, война в котором бесконечна
Каина с Авелем, где хрип убитыхИ рык где убивающих. Бог спит их.Меч изострён. Стрела остроконечна.
ПОЭМА О ДАРАХ
Упрёк или слезу я всё равно чьюНе заслужу. Как мастерски СоздательВручил мне, ироничный наблюдатель,Два дара сразу: книги вместе с ночью.
Весь этот град томов, преподнесённыйГлазам без света, что читают толькоВо снах, ошеломил меня настолько,Что я совсем опешил, потрясённый.
Но атласы, альбомы словари иТома без счёта стали недоступны,Хоть наважденья их и неотступны,Как манускрипты, что в Александрии
Пожрал пожар. От голода и жаждыТантал страдал в Аиде, окружённыйВодою и плодами. ПогружённыйВ раздумья, не единожды, не дважды,
Стократ Тантал, бреду вдоль книжных полокСлепой библиотеки бесконечной,Порой снимая книгу без конечнойЦели прочесть что-либо: мрака полог.
На мир воззренья Запада, ВостокаВ рядах энциклопедии. ВекамиПисалось то, что трогать лишь рукамиТеперь могу, одаренный жестоко.
Вот символы, вот виды космогоний,Династии, геральдика — всё этоВ подарок для незрячего поэта!Слепца какая дольше из агоний?
Свет, сладкий свет отныне мне заказан.Со мной теперь и тросточка всегда та.Я, представлявший Рай себе когда-тоБиблиотекой, так зачем наказан?
Я знаю, некто, имя чьё — не случай,Вновь так распорядится здесь вещами,Что этот мой — чей тянут зуб клещами,Да вытянуть не могут? — злополучай
Уже принял другой, по галереямБредущий, со священным страхом стеныОщупывая — слепы все сластеныИ гнусны все, вредящие евреям.
Кто из двоих поэму эту пишет,Я вместе с тенью, тень вместе со мною?Но ходит кто за плотию иною,Мёртв заживо, хотя здоровьем пышет.
Анафема за то на нас обоих.Мир этот изменяется и блекнет.Надежды в нём для двух умом калек нет.Как наказал Всевышний неслабо их!
МОРЕ
Юное море, море Одиссея,Оно же — мусульманского Улисса —Симбада-Морехода, тоже лиса!Однако, вижу в нём во всей красе я
Эрика Рыжего и кабальеро,Себя не выделявшего в толпе иЭлегии за раз и эпопеиО родине творца. Ну, не карьера…
И море Трафальгара, что воспелоИсторию Британии, чья славаВоинственна, а как надменноглава!
Но вот оно опять волной вскипело…Хвала твоим победам бесконечна,Британия, вот только ты не вечна.
САМОУБИЙСТВО
Не покину ночную звезду,Не покину и ночи, оставивИтог дел на земле и доставивРадость тем, кто клевещет за мзду.
Колесничий, имею уздуСвоим чувствам, смирив их, заставивСлушать разума голос, поставивТак его, чтоб хвалили езду.
Я ещё упаду в бороздуЗлаком добрым, потомство наставив,Не на меч паду, душу преставив,
Я ещё потопчусь по грозду!По одесному узнан браздуИ ошуйному Царь, скач отставив.
ЛУНА
История в весьма далёком прошлом,О чём я рассказать теперь намерен,Но да не молвят: «Врёт, как сивый мерин!»,Случилась, уже пылью запорошлом.
Задумали исчислить универсум…Один учёный муж в забвенье жеста —Хватило бы нулей — один уже стаРавняется, гугол-число разверз ум! —
Вписал последний стих в большую книгуИ был уже готов себя поздравить,Кабы вдруг не случись ему направитьВзор в небеса: где лунному песнь игу?
Хоть сказка ложь, но ей весьма удобноИзобразить попытку пересказаСловами нашей жизни… Облака заКак главное ушло, луне подобно?
Вот значит что писать по вдохновенью!Прочтя, на это что б сказали вы вот,Разве не тот же сделали бы вывод:«О главном умолчал он по забвенью,
Обширную коммерцию с луноюВедя свою и давнюю». Не помню,А вспомню — на весь космос пробимбомню,Как встретилась луна сперва со мною.
Меж тем известно: у мутаций лунныхСвоя есть красота: однажды ночьюИ я по вышних сил уполномочьюЕё увидел, глыб певец валунных.
Волхвом в Халдее звали буквоведаИ звездочётом в Уре — рифмосклада…Луны дракону сложена балладаИ в Англии… Кровит луна Кеведо.
Но прежде о луне, что кровью стала,Кроме иных ужасных разнопрочествВ книге чудес свирепых и пророчествГлаголет Иоанн сердцедостало.
А ещё раньше, как гласит преданье,Перстом писал на зеркале грек кровью,Ученики чьи с бровной лицегровьюПо лунным пятнам делали гаданье.
Огромный волк в пустыне умирает.Есть миф, что зверя странною судьбоюБыло сорвать с небес ценою любоюИ умертвить луну в миг, догорает
Последняя заря когда и ночиПолярной наступает время. Север,Который населяет народ-всевер,Хранит легенду, и не зря он очи
Сощурил, на огонь глядя, что безднаМорей в тот день каюк из ногтей мёртвыхПоглотит, потому что разум мёртв их,А ноздри любят вонь, что сернопездна.
В Женеве или в Цюрихе со мноюСлучилось, что стал юноша поэтом,И сразу — я поймал себя на этом —Очаровался полною луною.
Из скромных вариантов с достохвальнойСтарательностью я искал эпитет,Опять боясь, что прежде слово хититЭтот Лугонес с наглостью бахвальной.