– Нет, там что-то про искусственный разум.
Я оглянулся по сторонам. Женщина, что обычно заполняла таблички, болтала по телефону.
– Да, просто кошмар. Нашел какие-то курсы. Говорит, компьютер нужен… Нет, у него есть, просто с ним что-то не так… Не с сыном, с компьютером.
Я состроил гримасу. Стоило сфокусировать внимание на искусственном интеллекте, и о нем заговорил весь мир. Включи я сейчас сериал, открой газету или подсядь к бабушкам на лавочку возле дома, только про нейросети бы и слушал.
– Да, надо. Это вклад в будущее.
Я закрыл лицо руками. «Вклад в будущее» – какая насмешка!
«С другой стороны, – подумал я, – когда мозг занят решением проблемы, он находит ответы повсюду. И все, что нужно знать, у меня перед глазами. Надо только присмотреться».
Я поднял глаза от компьютера и увидел Вышинского.
– Перекурим? – спросил тот.
0.3.1. На своей волне
Вышинский приоткрыл окно, на котором висела наклейка «Не курить», и достал из кармана никотиновую жвачку.
– Как продвигается? – спросил он и положил одну пластинку в рот.
Я пожал плечами. Я не знал, о чем программа Чагина. И в мире не было человека, который знал. Больше не было.
– Когда похороны? – сменил я тему.
Вышинский сел на подоконник.
– Вчера, – ответил он. – Была жена и дети его.
– Дети?
Я не знал, что у Чагина были дети.
– Да, они ничего не знают о программе, я спрашивал. Федор, теперь нужно не только расшифровать, нужно дописать код. Сделать его рабочим. Понимаешь? Я предлагаю тебе полноправное участие в проекте. Предлагаю возглавить проект.
Речь директора должна была вдохновить, но за словами слышалась мольба. Выглядел Вышинский неважно: глаза блестели, руки дрожали.
«Сколько же денег он Чагину отдал?» – подумал я и посмотрел на директора глазами милосердия. Скорее всего, я – не первый, к кому Дима обращался за помощью. Но, возможно, последний. Если я откажусь, Вышинский похоронит проект Чагина, а сам я, Магулов, потрачу себя в поисках задач, более подходящих для такого амбициозного профессионала. В молодом и перспективном коллективе, в котором любому можно только расти и развиваться. Со свободой в лучших формах ее проявления и возможностью писать код с учетом новейших технологий и разработок. Самому-то не смешно?
– Давай сначала расшифруем код, ладно?
В порыве благодарности Вышинский протянул мне жвачку от курения. Настроение было такое отчаянное, что я взял. Много ли мы можем сделать друг для друга? И не все ли, что мы делаем друг для друга, на самом деле мы делаем для себя?
– Я хотел спросить, Чагин с кем-нибудь работал? – спросил я. – Или все в одиночку делал? И сервера сам поднимал?
Вышинский на секунду задумался:
– Был человек. Он с ним вроде обсуждал что-то. По технической части.
Я подумал, что было бы неплохо найти коллегу Чагина и поговорить с ним.
– А зовут его как, знаешь?
– Лисья какая-то фамилия. Лисицев, Лисицын. Не помню, – Вышинский улыбнулся и посмотрел на часы. – Я рад, что ты взялся. Правда. Проект будет очень крутым. Мы его раскрутим, я уверен. Да?
– Я уже говорил, без отладчика мало, что можно сделать. А раз нет никого, кто бы…
Вышинский быстро встал с подоконника и полез в карман.
– Вот, – сказал он и протянул мне флешку. – Совсем забыл. На почту я тебе тоже скинул.
– Это что, отладчик?
Вышинский кивнул.
– Сегодня по электронке пришел, – сказал он.
«Наверное, Чагин запланировал отправку своего письма заранее, – подумал я. – Иначе как это объяснить?»
– Это был код всей его жизни, понимаешь? – произнес директор. – Нужно сделать все, чтобы он заработал!
Вышинский закрыл окно, показывая, что разговор окончен.
– Подожди, – сказал я. – Есть одно условие…
Директор нахмурился. Схватился за поручень лестницы.
Еще один удаленный сотрудник, занимающийся невесть чем, Вышинскому был не нужен. Однако, подумав немного, он согласился на мою просьбу. Точнее пошел на сделку. Принял серьезный, деловитый тон и сказал:
– Ты будешь отчитываться передо мной…, – он поднял глаза к потолку, прикидывая как сильно можно загнуть, и снова посмотрел на меня, – каждый день, понял? Сообщаешь обо всем. Абсолютно. Не сообщаешь – уволен. Окей?
– А когда в последний раз отчитывался Чагин?
Вышинский мысленно прикинул.
– Дней двадцать назад, – сказал он.
– Ну ты, Дима, даешь! Может, он за это время дописал программу, – сказал я и пошел в опенспейс за кружкой и сменными ботинками.