Гергий Дмитриевич шевельнул носком ботинка лоток. Значит, оно было исправно. И никакого самопроизвольного выстрела не было. Из блистера стреляли по командному модулю, исчерпав весь боезапас – точно и расчетливо. И это мог быть только один человек. Секирин обернулся в сторону, где находился эвакомодуль. Ситуация складывалась, что и специально не придумаешь…
Климова доставили в медицинский блок крейсера. За все время, пока ДШМ следовал с Титусса на «Триглав», лейтенант не произнес ни слова, отрешенно глядя в стену. Георгий Дмитриевич понимал – парень попал в серьезную передрягу и остался жив благодаря чистой случайности. Из роты резерва в живых остался только он. Время поговорить еще будет.
Секирин бросил взгляд на хронометр – до совещания еще оставалось время. Затем, поднявшись, направился в медицинский блок.
В просторном помещении, заставленном аппаратурой и приборами, витал легкий медикаментозный запах. Климов находился в камере диагностики. Врач в белом халате склонился над прозрачной крышкой, бросая взгляд то на лейтенанта, то на приборную панель.
- Как он? – Секирин встал рядом.
- В норме, - ответил врач. – Нужен отдых. Дам ему успокоительное для хорошего сна.
- Климов! – Секирин нажал клавишу связи. Лейтенант повернул голову, встретившись с ним взглядом. – Отдыхай, ни о чем не думай. Завтра жду тебя с докладом.
Климов кивнул в ответ.
Выйдя в коридор, Георгий Дмитриевич остановился. Отстрелянные обойменные лотки засели в сознании как хорошо вбитый гвоздь. И сейчас появилась мысль, как можно было проверить безумную теорию с расстрелом командного модуля из сбитого ДШМ. Нужно было посетить технический отдел.
Глава 8
- Лейтенант-инженер Севастьянов! – представился ему молодой человек в темно-синей рабочей униформе, едва подполковник перешагнул порог.
Секирин окинул коротким взглядом помещение – длинный столы с аппаратурой диагностики, несколько компьютерных терминалов, стопки листов из пластбумаги с распечатками.
- Вам доставили бронескафандр лейтенанта Климова? – Секирин шагнул у одному из столов. – Командир 421-ого взвода компехов, он прибыл Титусса полчаса назад.
- Так точно! – инженер указал на грузовую платформу, стоявшую в углу. – Десять минут назад.
Секрин подошел ближе. Четырехсоткилограммовый бронескафандр, в разводах пыли и грязи, был зафиксирован на платформе транспортными захватами.
- Меня интересует блок коммуникации, - Георгий Дмитриевич обернулся к лейтенанту. – Все подключения к внешним агрегатам. Сколько это займет времени?
- Несколько минут.
- Отлично! Работайте. Я подожду.
Секирин шагнул к кофейному автомату, коснулся клавиши, наблюдая, как наполняется коричневой жидкостью пластиковый стакан. Отхлебнув эрзац-кофе, прошелся по помещению.
- Готово, господин подполковник, - доложил лейтенант. Он сидел за компьютерным терминалом, глядя на светящейся экран. Тонкий кабель, подключенный к бронескафандру, змеился по полу, исчезая в соеденительном гнезде терминала.
- Ну?
- Данные отсутствуют.
- То есть? – Секирин сделал еще глоток кофе.
- Реестр событий пуст, - Севастьянов посмотрел на командира. – Можете убедится сами.
- Как такое могло произойти? - Георгий Дмитриевич встал рядом, бросил взгляд на экран.
- Бронескафандр поврежден осколочным попаданием. Бортовой комп инициировал холодную перезагрузку всех систем с потерей несохраненных данных. Это может быть одна из причин.
- А есть другая?
- Да. Сброс данных можно произвести вручную.
- Ясно, - Секирин допил кофе и выбросил пустой стакан в утилизатор.
- Здесь есть одна странность, господин подполковник, - Севастьянов встал. – В реестре должны быть отмечены два события. Первое – проведение планового технического обслуживания бронескафандра. Второе – контрольная проверка непосредственно перед боевым применением. Эти данные нельзя отнести к несохраненным, и холодная перезагрузка на них никак повлиять не могла. Но их нет. Отсюда вывод – внешнее вмешательство. Или какая-то неисправность самого блока.