Фриц Гедерих откашлялся.
— Господин Томазиус, у меня к вам просьба.
— В чем дело?
— Я служил вам верой и правдой и знаю свое дело.
— Совершенно верно, вы — хороший работник.
— Благодарю вас за лестное обо мне мнение. Вы человек почтенный — о вас идет слава по всей округе. Ваше слово имеет вес. Если замолвите обо мне словечко у кого-нибудь из ваших коллег, я буду вам по гроб благодарен. А в этом доме и вообще в этом городе я не могу больше жить.
— Неужели вас так огорчает первая неудача в алхимии?
— Дело не в этом, — возразил Фриц, — вы знаете, что я имею в виду.
— Так-так, — пробормотал аптекарь и опустил свою седую голову. — Что же, в конце концов, вы правы. Я отпускаю вас с неохотой, но вам, действительно, следует уехать отсюда. О хорошем месте для вас я уж позабочусь! Может быть, вас удастся устроить в Аммерштадте. Но в данный момент я не могу вас отпустить: ведь тинктура еще не готова. Вы сможете уехать не раньше, как через две-три недели, когда мы достигнем цели. Обещайте мне, что останетесь на этот срок!
Фриц поколебался немного, но ответил согласием.
— От аптекарской работы я вас освобождаю. Но зато постарайтесь как можно прилежнее работать в лаборатории. Глаз не спускайте с тинктуры! Мы будем сменяться: шесть часов — я, шесть часов — вы и, я уверен, скоро добьемся своего.
Было шесть часов вечера. Фриц только что отдежурил в лаборатории и сидел теперь в своей каморке. Вдруг кто-то постучал в дверь: оказалось, что это магистр. Лицо у него было багровое, и ноздри подергивались. Видно, что-то очень его взволновало..
— Ах, господин бакалавр, — начал он срывающимся голосом, — ах, ах, ах!
— В чем дело, господин магистр, что случилось?
— Подумайте только — какой ужас! Христос заболел, вернее, он притворяется больным, только чтобы меня огорчить!
Бакалавр испугался не на шутку. Казалось бы — достаточно одного аптекаря, который совсем обезумел в погоне за тайнами магии, а тут еще один умалишенный!
— Успокойтесь, господин магистр, успокойтесь! — начал он его уговаривать. — Присядьте, постарайтесь прийти в себя и расскажите все по порядку!
— Однако, я сам виноват! — продолжал магистр и ударил себя по лбу. — Зачем я наказал его?
Фриц Гедерих схватился за голову.
— Но он ведь совершил непростительный проступок, — добавил магистр.
— О ком вы говорите? — спросил Фриц. — О Христе?!
Магистр кивнул головой.
Теперь у бакалавра больше не оставалось сомнений: дело ясно, — магистр спятил с ума! Он взял его за руку.
— Пульс бьется, как мышь в крынке с молоком! Возьмите себя в руки, магистр! Что же дальше?
— Нет, это прямо невероятно… Он употребил ut с изъявительным наклонением! — простонал магистр.
Бакалавр громко рассмеялся.
— Это, конечно, большое преступление!
— Само собой разумеется, — просипел магистр. — Его нужно было наказать, и я наказал его! А он решил сыграть со мной глупую шутку: притворился больным! Скажите на милость, кто же теперь будет играть в воскресенье Господа нашего Иисуса Христа?
Теперь бакалавр понял, в нем дело.
— Слава Богу! — сказал он. — Насколько я понимаю, внезапно заболел ученик, которому вы дали роль Спасителя. Не так ли?
— Да, да, — подтвердил магистр, — разве вы меня не так поняли? Я имею в виду ученика второго класса Каспара Краутмана, который в своем последнем сочинении употребил ut cum indicativo! Неслыханное дело, чтобы ученик старшего класса допустил подобную ошибку, и я, конечно, не мог не наказать его.
— Вы поступили неостроумно, господин магистр! — заметил Фриц.
— Но я ведь должен был поступить по совести, господин бакалавр: я — педагог! — с живостью возразил магистр. — Я не мог иначе! И кто это надоумил Краутмана притвориться больным?! Я ведь отлично знаю, что он здоров, как бык! К сожалению, доктор Краутман — его дядя, и он написал мне записку, что его племянник не может выходить из комнаты. Увы, теперь я нахожусь в весьма затруд-нительном положении! В воскресенье состоится представление, и все уже готово, а Спаситель изволил заболеть!
Фриц Гедерих почувствовал жалость к магистру и участливо спросил его:
— Нельзя ли заменить Краутмана другим лицеистом? До воскресенья еще целых шесть дней. К тому же, Спасителю не придется говорить слишком много.
— Увы! никто из моих учеников не годится для этой роли. Лучших из них я уже взял в оборот: маленький Мюллер будет играть Деву Марию, а второклассник Ганс Шпис — невесту. С большим трудом я нашел двух мальчуганов для роли подружек невесты. А чертенят и свадебных гостей будут играть дюжие, неповоротливые парни; из них никто, конечно, не сумел бы изобразить Спасителя. Нет, Фриц, — господин бакалавр, хотел я сказать, — если вы меня не спасете, я себе места не найду со стыда! Вы должны сыграть Иисуса, — иначе все пропало!