Теперь Эльза думала о вчерашнем вечере, когда сотни людей любовались юношеской красотой ее возлюбленного и сам князь похвалил его! Как тогда стучало ее бедное маленькое сердце! Когда его темные глаза смотрели в ее сторону, она то бледнела, то краснела. «Он любит меня», — читала она в его взоре. А когда она слышала, как зрители, перешептываясь, восхищались бакалавром, и глаза всех женщин и девушек — и даже надменной Кэтхен — были обращены на Фрица, ей хотелось крикнуть на весь зал: «Он принадлежит мне, он любит меня, он — мой!» Теперь, когда отец сообщил ей, что должен уехать, первая ее мысль была: они на целый день останутся одни в доме. Сначала ей было не совсем ясно, на что, собственно, она надеется! Однако с чувством тайной радости выслушала она известие о решении магистра постранствовать по горам. Фриц, думала она, улучит минутку поговорить с ней, и магистр больше не помешает их объяснению… Понемногу Эльза замечталась. Она грезила о бузине в их саду. Под деревом стоит маленькая скамейка. Они сидят на ней и говорят друг другу о своей любви.
Вдруг она вспомнила, что говорил ей отец: Фриц Гедерих по собственному желанию уезжает из города.
Опустив голову, пошла Эльза в свою комнату и грустно посмотрела в окно на голубое небо.
«Что гонит его от нас? Что случилось?»
Она вспомнила о странном поведении Фрица за последние дни.
Почему стал он вдруг таким боязливым и умышленно избегает встречи? Может быть, она чем-либо нечаянно оскорбила его?
Вдруг в ней, — дочери богатого бюргера, патриция, — проснулся демон гордости:
«Что ж — пускай! Не бросаться же мне первой на шею этому искателю приключений!»
Но вот перед ней опять встал образ прекрасного юноши, и ей почудилось, что он тихо прошептал одно- единственное слово: «Эльза!»
Она закрыла лицо руками и так зарыдала, что, казалось, даже камни не остались бы бесчувственны к ее горю:
«Прощайте, вешние грезы! Прощай, моя радость! У меня было маленькое миндальное дерево, весной оно покрывалось тысячами розовых цветов. Но вдруг нагрянула буря и сломала дерево. С тех пор оно больше не цветет. Молодое деревце — это я. Почему я должна так страдать? Что я сделала? За что терплю такую муку?»
Так горевала белокурая Эльза. Но вскоре она овладела собой. Недаром была она дочерью старого Томазиуса, который никогда не предавался унынию, — даже если его постигала неудача в царстве колб и тиглей! Крепышом по натуре была и Эльза. Она смочила водой пылавшие щеки и, усевшись перед зеркальцем, привела в порядок волосы.
— Как мне хотелось бы знать причину его отъезда! — прошептала она. — Я сама спрошу его об этом. Он должен будет ответить мне.
Она еще раз оглядела себя в зеркало и, высоко подняв голову, быстро вышла из комнаты.
Фриц Гедерих сидел в лаборатории. Туда ей нельзя было пойти, — она это хорошо знала. Тогда она решила как-нибудь выманить его в сад. Она быстро подошла к лаборатории и бросила пригоршню песка в окно. Тотчас же показалась голова бакалавра.
— Не можете ли вы выйти на минутку? — спросила она.
— Мне нужно с вами поговорить.
— Сейчас приду, — сказал Фриц и отошел от окна.
— Посмотрим, что будет дальше, — прошептала Эльза.
Она заложила руки за спину, как школьный учитель, собирающийся допрашивать провинившегося школьника.
Но когда появился Фриц и спокойно посмотрел на нее своими карими глазами, от ее строгой позы не осталось и следа.
— Почему вы уезжаете? — мягко спросила она.
Фриц Гедерих опустил глаза.
— Я должен уехать, — сказал он. — Когда-то я думал, что найду здесь вторую родину, но это была нелепая мысль.
Он горько засмеялся.
— Не обидел ли вас мой отец? — спросила Эльза. — Он человек горячий, но, в сущности — очень добрый. Или у вас вышло что-нибудь с магистром?