Цеховые мастера кивнули в знак согласия головой.
— Что же произойдет, — начал опять трактирщик, — если кто-нибудь из представителей княжеской фамилии умрет в нашем городе? Придет ли тогда аммерштадтская родоначальница к нам или появится, как и прежде, в своем замке?
Все начали оживленно обсуждать этот спорный вопрос. Наконец, придворный портной, признанный авторитетом во всем, что касалось привидений, следующим образом разрешил этот спор: родоначальница всегда сопровождает двор, — значит, зимой она находится в Аммерштадте, а летом — в Финкенбурге.
Но трактирщик все еще стоял на своем.
— Если даже предположить, что родовые духи действительно существуют, то это еще нисколько не доказывает, что князья имеют какие-то преимущества перед простыми смертными!
— Ого! — крикнули в один голос придворный мясник и придворный портной.
— Нисколько не доказывает! — повторил трактирщик. — Говорят, что и обыкновенные смертные имеют родовых духов. Во время одного путешествия мне довелось переночевать в одном доме, где показывался иногда дух портного. Он был одет в длиннейший шлафрок, сшитый из лоскутов, которые этот портной при жизни утаивал от своих заказчиков!
Все мастера, даже мясник, громко захохотали и посмотрели на портного, который постарался скрыть досаду и заметил, что все это вполне возможно, Он тоже пережил нечто подобное в одной гостиннице. Там каждую ночь — между винным погребом и колодцем — бегал трактирщик, тяжело пыхтя под тяжестью большого чана. История эта не выдумана: он сам не раз видал это привидение, и сейчас вспомнил даже название постоялого двора, — оно звучит довольно странно: «У Матери Народа»…
Теперь все насмешники оказались на стороне придворного портного. Трактирщик бросил на него яростный взгляд и вышел из комнаты.
Цеховые мастера, как и всегда, когда речь заходила о сверхъестественном, долго не хотели расходиться. Оказалось, что придворный портной знал несчетное количество жутких историй и мог ответить на все вопросы, касающиеся привидений. Слушая его рассказы, не забывали, понятно, и о вине, и когда почтенные ремесленники поднялись, наконец, со своих мест, многие из них чувствовали себя весьма нетвердо на ногах. Так, например, сильно покачивался новоиспеченный придворный портной, который с благодарностью воспользовался любезностью мясника, предложившего ему опереться на его плечо…
Позади старой городской стены находилась улица, на которой имелось всего несколько домов, окруженных садами и огородами. Сюда-то направился мясник со своим другом, во-первых, потому, что это была ближайшая дорога к дому; во-вторых, обоим приятелям захотелось освежить разгоряченные головы, а в этом месте, не защищенном от гор городской стеной, чувствовалось больше прохлады.
Сквозь разорванные облака мерцал узкий серп месяца, а свежий ветер надувал, словно парус, высокий воротник плаща придворного портного, который всей тяжестью повис на руке своего спутника, все еще рассуждая о природе и существе духов вообще и родоначальниц в особенности.
Вдруг послышались чьи-то шаги, и из боковой улочки показалась какая-то темная фигура. Придворный портной и придворный мясник остановились, как по команде. Портной задрожал, словно вспугнутый заяц, и повлек своего спутника в темный угол. В это время из-за туч выглянула луна и осветила неизвестного. Он был закутан в темное одеяние и подпоясан веревкой. Остроконечный капюшон скрывал его лицо.
— С нами крестная сила! — пробормотал придворный портной. — Это — проклятый монах!
— Тише, — шепнул придворный мясник, несмотря на свою силу дрожавший, как осиновый лист. — Прочти молитву, приятель, иначе — мы погибли.
Монах подошел к стене, постоял минутку, прислушался и вдруг быстро взлез на ограду; там он посидел верхом секунды две и затем тихо соскользнул на противоположную сторону.
Едва он исчез, как придворный мясник, невзирая на свою тучность, помчался с такой быстротой, что придворный портной еле-еле поспевал за ним.
Со времени несчастья, виновником которого был ворон Яков, в аптеке Золотого Льва наступили тяжелые дни.
Когда старая Ганна узнала, что произошло в ее отсутствие, она попробовала утихомирить разгневанного аптекаря. Но господин Томазиус был тверд, как скала. Тогда Ганна прибегла к последнему средству: она пригрозила, что уйдет из дома; но аптекарь ответил на это: «Уходите, если угодно!» — после чего Ганна осталась.