И тут я решила поставить вопрос иначе: «Купаетесь ли вы в проруби в Крещение?» Вот, другое дело, разговор уже наметился более активный, особенно охотно отзывались мужчины. Они так интересно рассказывали об особенностях погружения в прорубь, об ощущениях после омовения, что мне самой захотелось немедленно туда погрузиться. А дальше работа пошла ещё веселее и результативнее.
Тут позвонила Иринка и спросила, как дела, а потом, узнав, что у меня возникло сумасшедшее желание на себе испытать радость от встречи с водяной нечистью, решила подбодрить своими напутствиями.
– На реке прорубь уже пробили, можно окунуться. Зачем ждать Крещения? Представляешь, сколько новых ощущений мы испытаем? А главное, всё опишешь достоверно, ведь информация из первых и самых надёжных источников. Непременно составлю тебе компанию, – загорелась Ремизова и пошла искать свой летний купальник.
Придя нескольким часами позже к речному мосту, мы решили: сначала нужно опустить в прорубь руки для того, чтобы организм, не испытывая стресс, привык к низкой температуре водицы. А потом уже можно раздеваться и погружать остальные части тела.
Иринка резко одёрнула палец, опущенный в воду.
– Бр, вода студёная, до костей пробирает. Хм, не для меня это, ты же знаешь, Катюха, как я тепло люблю.
– Ну, извини, не подогрели воду специально для нас. Что, купаться не будешь? Подвиг не по силам? – подстрекала я Иринку.
– Нет, Катюха, лучше я в сторонке постою, на тебя издали посмотрю. Хотя сомневаюсь, что ты бухнешься в воду.
– Конечно, бу-бу-бухнусь, – заклацала я зубами, тоже опустив руку в прорубь, – да, не июльская водица.
– Спорим, не осмелишься?
– Спорим, залезу, ещё и нырну?
Ирка вытаращила свои огромные глазищи.
– Нет, я на это не подписываюсь, а если уйдёшь под лёд? Не-ет.
– Хорошо, нырять не буду. На что спорим?
– Проигравший признаётся в любви нашему соседу и танцует перед ним «Макарену».
– Согласна.
Я быстро разделась. Ух, кожа, как у гуся лапчатого, тут же покрылась пупырышками. Зачем ввязалась в эту историю? И вдруг меня озарило: при чём здесь я? Виноват Бабаевский, это он отправил на голгофу невинного агнца.
Иринка, посмотрев на меня, вся скривилась:
– Может, передумаешь?
– Нет. Готовься лобзать соседа.
А там сосед такой, батюшки… Это видение меня ещё больше подстегнуло – и я бросилась в воду, как в омут с головой. Нет, ну не сразу с головой, нужно было сначала адаптироваться к окружающей среде.
О, силы небесные, сначала я будто бы почувствовала ожог, потом дикий холод, потом снова ожог. Глаза оказались где-то на лбу, а печёнку, поджелудочную на пару с желудком подкинуло куда-то ближе к горлу.
– Всё, хватит, завершай омовение и возвращайся к людям.
Я, взмахнув рукой, собралась прокричать Иринке: «Оле-оле-оле-оле, Россия – чемпион!», как вдруг увидела, что на пальце правой руки нет обручального кольца. Да что же это! Физические тела на морозе, напротив, сжимаются, а красивое дорогое кольцо под этот закон не подходит? Или моё тело сжалось ещё сильнее?
Ремизова, соскучившись стоять, не выдержала:
– Ты готовишься стать русалкой? Не иначе сроднилась с этим прорубем. Хочешь в нём на веке поселиться?
– Ир-ка, я ко-ко-кольцо потеряла. – И нырнула, не обращая уже никакого внимания на студёную воду, промозглый ветер, усиливающийся мороз и крики подруженции.
– Чтобы я ещё с тобой ходила зимой купаться, не будет этого. Всех святых вспомнила, пока ты в проруби сидела. Для чего нужно было нырять за кольцом? Всё равно ведь в разводе, – вопила Ирка после моего возвращения на берег.
– Ррре-мизова, ттт-ыы ни-ни-чего не пппо-нимаешь. Этт-тоо кольцо ссс-амой высокой пробы бббы-ыло на чччё-ёрный день, – отстукивала я зубами ответ.
– Да, немыслимая потеря. Сейчас идём домой, пьём чай, а потом – снова в редакцию завершать недоделки.