«Мой бедный мальчик…»
Тэрн сел на кровати. Он сразу же узнал этот голос. Он узнал бы его среди всех голосов мира.
«Милый мой… как же тебе тяжело…»
«Мама…»
«Да, мой хороший… как я скучала по тебе… как давно я хотела поговорить с тобой, милый, дорогой мой… я ведь всё это время была рядом, бедный мой…»
«Мама, прости! Прости меня! Я так виноват, я…»
«Глупый. Ну что ты говоришь. Ты ни в чём не виноват… ты бы знал, как здесь светло, как радостно… дорогой мой…»
Тэрн не ответил. Он крепко сжимал веки, чтобы сдержать слёзы.
«Не переживай, милый мой! Скоро мы все будем вместе. И возродимся все вместе, и проживём долгую, счастливую жизнь… Творец обещал мне!»
Он обхватил голову руками.
«Но сейчас ты должен сделать то, что необходимо, милый… Я понимаю, как тебе тяжело. Так сложно отпускать тех, кого любишь… Помнишь, как мы шли в орден? Я рыдала каждую ночь… и каждый день… ты всё время спрашивал меня, что случилось, а я так глупо врала…»
Тэрн судорожно вдохнул. Теперь он помнил, теперь он всё помнил.
«Отпусти Джона, милый мой. Он больше не может…»
«Да, мама».
Её нежный, ласковый голос надолго замолчал.
«Джон… он… он…»
«Что?»
«Он… должен поскорее отправиться сюда. Его здесь очень ждут», — закончила Алисия, и впервые в её голосе послышалось что-то не то. Но Тэрн не обратил внимания.
«Кто?..»
«Одна девушка, Кина».
«Его жена?!»
«Да. Его жена».
Тэрн кивнул.
«Пока, мой милый… Помни, что я всегда с тобой… В горе, в радости… Если бы ты знал, какая счастливая жизнь тебя ждёт! Ты любим сильнее, чем думаешь… Не грусти…»
Её голос растаял. Тэрн тряхнул головой, встал и зажёг лампаду, аккуратно застелил постель, сел на неё. И дико, истерически разрыдался.
Прошла, наверное, минута, прежде чем в комнату влетел Джон. Глаза у него были совершенно перепуганные. Когда Тэрн пришёл в себя, Джон сидел рядом и держал его за плечи.
— Тэрн! Тэрн! Успокойся! Расскажи, что случилось!
Он вдохнул.
— Да, мне… нужно кое-что тебе рассказать.
— Вот и всё, — тихо сказал Джон.
Тэрн кивнул. В руке у Повелителя Мечей была эта дурацкая маленькая бутылочка, которую Тэрн ненавидел, как никого и никогда.
— Я уже сказал тебе всё, что мог. У меня нет никаких напутствий. Ты — истинный герой Алиара. Ты проживёшь достойную и счастливую жизнь, потому что ты хороший и порядочный человек. Будь счастлив, Тэрн. Я горжусь тобой.
Тэрн хотел сказать: «Я тобой тоже», — и хотел сказать: «Давай пей уже». Он промолчал.
Джон встал напротив статуи Творца: у самой трещины в Пропасть между мирами. Из-за низкого роста Дэйниэла они стояли лицом к лицу. Джон ухмыльнулся и разом опрокинул в себя бутылку.
Ничего не произошло.
Он спокойно окидывал взглядом статую Дэйниэла. Тэрн выдохнул. Он был одновременно опечален за Джона и рад за себя. Он сделал всё, что мог, и не его вина, что не сработало.
А потом Джон рухнул на пол, прямо и ровно, как стоял. И впервые за тысячелетия тело Повелителя Мечей не рассыпалось прахом после смерти. Тэрн подошёл и взглянул в его серые, стальные глаза. Они всё ещё были самыми живыми в Алиаре, и Тэрн поскорее закрыл их, чтобы запомнить такими.
Он ещё не знал, где похоронит Джона.
Но знал, что через много лет над его могилой будет самый красивый яблоневый сад в Алиаре.
— Подхватила какую-то заразу! — старушка зашлась громовым хохотом, жутким в таком хрупком старческом тельце. — Ой, не могу! Сколько раз я это слышала? Заразу, заразу подхватила! Точнее и не скажешь.
Сидящий рядом дюжий парень тоже хохотнул.
Кина прислонилась к борту телеги. Ей было всё равно, смеются они над ней или оскорбляют её. Пусть только довезут куда-нибудь… У неё уже давно не было ни коня, ни денег.
— Да через годик твоя зараза начнёт по полу ползать и грызть всё, что плохо лежит! Правильно я говорю, Малыш Терс?
Малыш Терс заржал ещё сильнее.
Кина вытаращила глаза.
Ну да. Конечно. Естественно. Странно, что она не догадалась. Хотя когда ей было? Она была так поглощена погонями и побегами… Но всё это было неважно…
— Ой, не могу… насмешила ты меня, девочка! Что, бросил тебя женишок твой? А ты с горя по лесам скитаешься?
Глаза Кины оскорблённо расширились. Она хотела сказать, что всё не так, она замужем… но тогда объяснять пришлось бы слишком многое.
— Эх, молодо-зелено. Бедная, глупая… поди, родители из дома выгнали, идти некуда… вона как отощала… и волосёнки спутались… решено! У меня жить будешь.