Твой Николай Скоблин».
Ковальский под диктовку венского резидента писал ответ, требуя от генерала большей активности в сборе интересующей ОГПУ информации. Тон писем был несколько недовольный — генерала следовало настроить на постоянную работу. Скоблину должно было казаться, что он дает слишком мало информации и свои деньги не отрабатывает.
Скоблин немного обижался и настаивал на встрече с представителями Москвы. Генерал писать не любил и жаждал прямого общения:
«Дорогой Петя!
Ты прав, браня меня, но я не могу сразу сориентироваться в этой работе, тем более что необходимо проявлять сугубую осторожность. Я особенно стремлюсь к предстоящему свиданию, так как некоторые затронутые тобой вопросы настолько обширны, что ответить письменно, да еще шифром, для меня на первый раз трудно. Необходимы вообще периодические встречи.
Теперь разреши побранить и тебя. Мы с тобой условились: если письмо зашифровано, то обращение ко мне или к тебе будет печатными буквами. Ты этого не сделал, и я это письмо расшифровал случайно. В другом письме ты указал, что для собственного контроля нужно вверху письма ставить дату последнего, а внизу — посылаемого. Ты этого тоже не сделал.
Попасть в оперативно-разведывательный орган РОВС сразу трудно, но попытаюсь. На этот счет у меня есть свои соображения, которые изложу при встрече. Да и расскажу подробно об отделе. Совершенно другая работа, чем при Кутепове.
Как решен вопрос о встрече? Где и когда?
У Надежды Васильевны будут гастроли в Риге, но визы в Латвию пока не получены, и трудно сказать, когда они будут. Германскую визу имею и могу выехать в Берлин немедленно. Предоставляю тебе решить вопрос о времени свидания. Предлагаю между 2 и К) октября. Выеду с Надеждой Васильевной. Имею большой материю!. Прошу тебя немедленно сообщить дату свидания и прислать часть долга на дорогу.
У меня кончились химические чернила, и будь добр написать разборчиво название нового состава и способ его употребления. В прошлом письме ты написал очень слабо, прочесть было невозможно.
Твой Николай Скоблин».
Резидент советской разведки в Вене, просмотрев письма Скоблина, остался недоволен.
«Центр.
При ознакомлении с донесениями «Фермера» я пришел к убеждению, что «Фермер» совершенно не знаком с разведработой и немножечко еще трусит. Причисляя себя к верхушкам, он бы хотел сразу разрешать вопросы общего руководства РОВС, упуская из виду имеющиеся у него (по словам «Сильвестрова») разные интересные материалы, как-то: сводки и донесения всех ячеек РОВС. Возможно, все дело в том, что он не получил от нас точного наставления относительно его работы. «Фермер» уверяет нас, что его слишком смущает писание симпатическими чернилами, поэтому многие вопросы он не освещает и оставляет до личного свидания. Полагаю, это отговорка. Необходимо самым тщательным образом проверить — не подсадка ли это от РОВС. Вацек».
Резидент не мог избавиться от сомнений, знакомых каждому разведчику: если кого-то удалось слишком легко завербовать, то не значит ли это, что он просто-напросто работает на контрразведку врага?
Кроме того, первые донесения Скоблина действительно не представляли особой ценности для Москвы. Скоб-лип рассказывал о том, что и без того было известно иностранному отделу ОГПУ, который располагал внутри Российского общевоинского союза не одним, не двумя, а целой сетью агентов и легко мог проверять и перепроверять любое сообщение агента.
Новая встреча с Николаем Скоблиным и Надеждой Плевицкой была организована в конце декабря, но не в Берлине, как хотел генерал, а в Вене, где находилась ведавшая им резидентура советской разведки.
Надежда Плевицкая отправилась в турне по Европе, а генерал, как обычно, ее сопровождал. Он использовал поездку для встреч с руководителями отделов РОВС в разных странах, видными деятелями эмиграции, которые рады были встрече с человеком из Парижа и охотно делились своими успехами.
Скоблин и Плевицкая приехали в Вену 19 декабря и остановились, как им велели, в отеле «Континенталь». Резидент сам встречаться с ними не захотел, отправил Ковальского одного. Ковальский задавал им вопросы, поставленные резидентом, записывал ответы и вечером докладывал начальству.
Так продолжалось два дня. Скоблин, кроме всего прочего, начал понимать, что именно интересует Москву и как нужно излагать информацию. В конце концов, он сам написал один доклад. Он даже предложил провести операцию, которая помогла бы советской разведке проникнуть в область работы генерала Драгомирова, то есть в секретное подразделение РОВС, занимающееся активной разведкой внутри СССР.