Павел Шатилов при Миллере стал человеком номер два в штабе РОВС в Париже. В свое время Павел Шатилов был очень близок к Врангелю, которому помог сместить Антона Ивановича Деникина с поста главнокомандующего Добровольческой армией и занять его место.
Скоблин взял доклады и спросил:
— Когда прикажете, ваше превосходительство, вернуть их?
Шатилов подумал и ответил:
— К завтрашнему утру, не позже.
Скоблин поехал домой, и всю ночь они вместе с Надеждой Васильевной переписывали доклады. Затем передал копию сотруднику парижской резидентуры, с которым находился на связи.
Резидент переслал записки в Москву:
«Переписаны доклады карандашом чуть ли не на картонной бумаге — страниц сорок. Я все эти листы сфотографировал. Погода была пасмурная, выдержки не знал (сообщите, кстати, какая выдержка нужна при съемке против окна без электрического света — утром при свете и когда пасмурно). Работал часа четыре, проявлял (все это без нужных приспособлений), и не получилось ничего. Пришлось мне доклады тайнописью переписать. Доклады чрезвычайно интересные».
Сомнения венской резидентуры были напрасны. Николай Скоблин и Надежда Плевицкая преданно служили советской разведке. Почему? Точный ответ на этот вопрос очень хотели получить в Москве. Причин было, видимо, несколько. Разочарование в белом движении, которое дробилось, старело, теряло надежду на возвращение в Россию и поддержку в Европе. Безнадежность, которая усиливалась каждым новым сообщением из России: коммунистический режим и не думал разваливаться.
Не меньшее значение имели чисто личные причины — отсутствие денег. Скоблин был кругом в долгах. Даже благоволивший к нему генерал Миллер, ссужая некую сумму, неукоснительно требовал возвращения займа. Объясняя, почему ему постоянно нужны деньги, Скоблин передал связному из резидентуры письмо от генерала Миллера: «Многоуважаемый Николай Владимирович!
Так как я в четверг рано утром уезжаю на три недели из Парижа, и возможно, что до моего отъезда я не смогу Вас повидать, то прошу Вас во время моего отсутствия деньги внести в «Нэшнл сити бэнк» на мой текущий счет.
Вам дадут расписку от банка, которая и будет служить Вам документом в возврате денег, а банк меня уведомит о внесении на мой счет внесенной Вами суммы.
Прошу Вас засвидетельствовать мое глубокое уважение и сердечный привет Надежде Васильевне.
Всего хорошего.
Искренне уважающий Вас
Е.Миллер».
Деньги Скоблину советская разведка давала регулярно. Но за каждый франк требовала информации.
«Берлин
резиденту
В том случае, если вы будете связываться с «Фермером» до его поездки в Софию, укажите ему на необходимость уделения максимального внимания выявлению лиц, ведущих активную разведывательную работу против СССР, выяснению путей проникновения агентов на нашу территорию и способов связи с ними. Центр».
«Центр
О «Фермере» могу сообщить следующее. Гастроли прошли благополучно (в смысле возможных неожиданностей после провала с ЕЖ-10).
Концерт состоялся только в Софии. В Белграде оба провели около недели отнюдь не по делам концертным (концерта не было). Если поездку четы «Фермеров» на Балканы рассматривать как первую контрольную, то, нужно сказать, «Фермер» — добросовестный и, если хотите, талантливый агент. Его сообщения, в трех направлениях целиком подтверждающиеся данными ЕЖ-10, достаточное для того доказательство.
Короткое пребывание на Балканах он использовал исчерпывающе и не только в области информационной, а и, так сказать, стратегической.
В Париже «Фермеру» предстоит подойти вплотную к аппарату РОВС и, лавируя между Миллером, Драгомировым и Шатиловым, сохранить свою самостоятельность.
Берлин».
Скоблин вызвал из Софии бывшего командира Дроздовской дивизии генерала Антона Туркула. Скоблин намеревался, играя на безмерных амбициях Туркула, использовать его против нынешнего руководства РОВС.
Антону Васильевичу Туркулу не было тогда и сорока лет. В первую мировую он был трижды ранен, награжден орденом Святого Георгия, произведен в штабс-капитаны.
После революции вступил в отряд полковника Дроздовского, который пробивался на Дон. В 1920-м возглавил Дроздовскую дивизию, был произведен в генералы.