Центр».
«Центр
Февраль был для нас чрезвычайно тяжелым месяцем. Опасность, угрожавшая ЕЖ-13, принудила нас к исключительной выдержке, а возникавшие варианты контрмер подвергались многократному анализу и в конце концов или отпадали, или оказывались несостоятельными.
Финансовая сторона дел ЕЖ-13 меня не беспокоит. Им все аккуратно подсчитано, и есть подробные расчеты чуть ли не с 1922 года У него должны быть в сейфе деньги, акции или ценные бумаги. Чтобы показать Миллеру, с какими деньгами супруга возвращается из турне, я купил к тем леям, какие ЕЖ-13 действительно привез с собой, еще сто тысяч лей (это восемь тысяч франков). Пакет солидный, он показал его Миллеру.
Я считаю нужным купить на двадцать пять тысяч (минимум) франков — ценных бумаг (скажем, французскую ренту) и положить их в сейф ЕЖ-13. (У него есть в банке сейф.) Положение ЕЖ-13 постепенно теряет свою остроту, но остается по-прежнему опасным. Борьба между ним и генералом Эрдели — не на жизнь, а на смерть.
Деятельность Эрдели, просачиваясь наружу и становясь ощутимо неприятной для головки РОВС, превращается в свою противоположность и создает угрозу для самого генерала Есть некоторые шансы, что как только Миллер до конца осознает, что активность Эрдели опасна и для него, он предложит ему оставить пост начальника 1-го отдела.
Но назначение Миллером ЕЖ-13 руководителем всей активной работы РОВС, становившееся уже совсем реальным, временно отпало из-за того несчастья, которое постигло ЕЖ-13. Дуче».
Февраль 1936 года оказался ужасным месяцем для Скоблина и Плевицкой. Помимо всего прочего они еще попали в тяжелую автомобильную катастрофу. Поздно вечером они возвращались из Парижа в Озуар-ле-Феррьер в своем автомобиле. Неожиданно на дорогу выехал грузовик, который в них врезался. Удар был так силен, что автомобиль Скоблина буквально сплющило.
О случившемся парижская резидентура узнала из газеты «Последние новости», где было написано, что Надежду Плевицкую и Николая Скоблина извлекли из автомобиля в бессознательном состоянии и доставили в больницу.
На следующее утро их перевезли в клинику «Мирабо», где Скоблину сделали радиографию, как тогда именовалось рентгеновское обследование.
Уцелели они только потому, что дверца машины от удара открылась, и они выпали на мостовую прежде, чем машину сдавило так, что от сидений ничего не осталось.
Плевицкая выпала первой и отделалась ушибами. Появившимся в больнице корреспондентам, которых послали написать о состоянии популярной певицы, Плевицкая сказала, что через неделю будет петь на благотворительном концерте в пользу строящейся в Озуар-ле-Феррьер церкви.
У Скоблина был перелом руки, трещины лопатки и ключицы. Он вышел из строя на несколько недель.
Сотрудники резидентуры сидели, как на иголках: ни позвонить Скоблину и Плевицкой по телефону, ни навестить их в больнице они не могли.
Но несчастье в определенном смысле пошло Скоблину на пользу. Вся эмиграция сочувствовала певице и ее храброму мужу.
Командиры бывших частей Добровольческой армии и так были настроены против начальника контрразведки Ивана Эрдели, поэтому преследование им Скоблина рассматривалось как недостойная попытка вывести из игры одного из своих политических противников. В этой борьбе большинство генералов однозначно заняли сторону Скоблина. Эрдели слишком явно желал захватить РОВС в свои руки и тем самым нажил себе массу врагов.
Скоблин, кипя праведным гневом, подал рапорт Миллеру с просьбой провести расследование выдвигаемых против него обвинений в сотрудничестве. Но это было даже излишним.
Председатель РОВС Миллер бегал к Скоблину в больницу за советом чуть ли не каждый день. Все видели, как Миллер привязан к своему другу.
Сотрудник парижской резидентуры все-таки ухитрился и нашел способ бывать у Скоблина, который старательно пересказывал все свои разговоры с Миллером.
Советские разведчики всегда считали, что Миллер — не сильная личность. Он избегал конфликтов, конфронтации, выяснения отношений, боялся ссориться с людьми и не рисковал увольнять из РОВС людей, которые ему самому доставляли массу неприятностей.
Вообще Миллер больше думал о подрастающем поколении эмиграции. Он поставил перед собой задачу сделать так, чтобы эмигрантская молодежь и на чужбине получила достойное образование.
Первоначально пассивность Миллера советскую разведку вполне устраивала. Но в Москве происходили большие перемены. В июле 1934 года был создан общесоюзный наркомат внутренних дел, включивший в себя и ОГПУ. Наркомом был назначен Генрих Григорьевич Ягода, его первым заместителем — Яков Саулович Агранов, вторым — Георгий Евгеньевич Прокофьев. Их большие фотографии были опубликованы на первых полосах цен тральных газет.