Габриэле училась в Высшей технической школе в городе Аахене. Политологию преподавал профессор Клаус Менерт, самый известный западногерманский специалист по Советскому Союзу и социалистическим странам. Он был главным редактором журнала «Восточная Европа» и одним из руководителей Немецкого общества по изучению Восточной Европы. Профессора часто приглашали выступить по телевидению, и его лицо было знакомо всем западным немцам.
Большая часть его студентов с удовольствием проводила время на демонстрациях и митингах: протесты против войны во Вьетнаме, против присутствия американских войск на территории ФРГ и против западногерманского милитаризма. Молодые немки быстро эмансипировались, политически и профессионально.
С занятий новую студентку иногда провожал Юрген, который был на два курса ее старше. Убежденный анархист, он настойчиво приглашал ее присоединиться к передовой молодежи, звал на демонстрацию против «грязной войны» во Вьетнаме.
— Как ты относишься к марксизму-ленинизму? — спросил он Габриэле, когда они ушли с пустыря, оставив там неразорвавшуюся бутылку с зажигательной смесью.
Двое приятелей Юргена, огорченные неудачей, сразу же исчезли.
— У Маркса есть интересные работы, — ответила она, — а Ленин, по-моему, никакой не ученый, он просто политик, практик.
— Нам как раз и нужны такие практики, — горячо отозвался Юрген. — Я начал интересоваться марксизмом-ленинизмом, потому что воспринял войну во Вьетнаме как схватку империализма, с одной стороны, и социализма, с другой. И соединил это с вопросом о добре и зле. Социализм воплощает для меня добро, а империализм — зло.
Юрген говорил резким и громким голосом, словно выступал на митинге. Габриэле молча слушала, изредка поглядывая на его лицо, покрывшееся румянцем от возбуждения.
— Ты входишь в какую-нибудь группу? — поинтересовалась она.
— Первоначально я был одиночкой. В школе я увидел, что в группах много говорится, но мало делается. Группы часто идут на компромиссы, то есть уклоняются от цели.
— А теперь?
Юрген оглянулся и заговорил очень тихо.
— Я ищу единомышленников, людей, готовых не только говорить, но и действовать.
Габриэле переспросила:
— Что ты имеешь в виду под действием?
— Бороться против империалистического государства с оружием в руках. Я рассматриваю ФРГ как империалистическое государство, чье благосостояние покоится на разграблении стран третьего мира. Не только государственные структуры в моих глазах совершают преступление, но и население, принимающее это богатство как должное. Западногерманское общество я считаю безнравственным.
— И ты намерен устроить революцию? — Габриэле не скрывала иронии.
— Я смотрю на себя как на моралиста и как моралист пришел к необходимости насилия. Я ненавижу ФРГ и ненавижу людей, которые олицетворяют это общество, мирятся с ним.
— Я тоже живу в этом обществе, — Габриэле пожала плечами. — Значит, по-твоему, я тоже совершаю какое-то преступление?
— Ты не противишься совершению преступлений! — прервал ее Юрген. — В этом твоя вина, и ты должна ее искупить.
— Каким же путем, интересно узнать?
— Я решил, что это государство нужно разрушить. Насилием.
— Ты готов к насилию? — недоверчиво посмотрела на него Габриэле.
— Моя цель — общество, в котором не будет войн, нищеты, а будет равенство и справедливость. Ради такой цели можно и убить.
Тут Юрген вновь принялся убеждать Габриэле присоединиться к нему и к его друзьям.
— Мы сейчас занимаемся прекрасным делом — политическим образованием молодых рабочих. Понимаешь, они только что закончили службу в бундесвере, в голове у них страшная каша. Мы их решили подучить. Начали с текстов Мао Цзэдуна и Линь Бяо. Все как в школе, с лекциями, с конспектами. Даем им домашние задания. Объясняем новые слова, которые они не понимают. Я читаю им книги об анархистах, и мы вместе обсуждаем Вьетнам, «Черных пантер».
Пока они гуляли, Юрген рассказал ей о себе: ранняя смерть матери, детский дом, безрадостная попытка найти себе место в новой семье отца-полицейского.
Отец постоянно бил его. За то, что вернулся после игры с ребятами с грязными руками, или за то, что вернулся слишком поздно, и почти ежедневно — за то, что ленив. Избивал кулаками, электрическим проводом, деревянной ложкой. Если оружие избиения ломалось, отец искал новое. Отец не выносил беспорядка и недисциплинированности. Юргену не давали есть, если он опаздывал к обеду на пять минут.
Однажды зимой Юрген провалился под лед. Прохожий, рискуя жизнью, вытащил его и привел домой. Вместо того, чтобы обрадоваться чудесному спасению сына, отец опять его избил.