Алина спускалась, повернувшись к нему спиной, вытянутой рукой она придерживала дверь. Сергей развернулся и изо всех сил толкнул ее от себя, при этом едва удержавшись на ступенях. Ноги девушки ударились о стенку колодца, и она повалилась вперед, беспорядочно размахивая руками, будто пытаясь взлететь. Дверь, лишенная поддержки упала вниз, и Сергей в последнюю секунду успел нагнуться, перед тем как она ударила его по плечам. Он грохнулся на колени, и дверь с грохотом закрылась. Сергей вцепился в ручку и повис на ней всей тяжестью.
От страха и боли он почти задыхался, с шумом глотая воздух. Плечи ужасно болели, а в голове словно гудел колокол. Снаружи раздался крик, и он мог поклясться, что в нем слышался страх. Алина потянула дверь на себя, но Сергей удержал ее. Девушке не хватало сил поднять его.
«Я победил!»
— Открой мне дверь!
— Нет!
— Не надо! Пусти меня, пожалуйста.
И снова он почувствовал ее страх. «Почему страх? Она играет. Расслаблюсь — и слопает!»
— Не пущу.
— Почему?
Сергей собрался ответить, но слова застряли в горле.
«Сказать ей?».
Он боялся. Боялся сказать откровенно, словно, назови он ее упырем, и она станет им. Настоящим, беспощадным чудовищем. И тогда не поможет ничего. Даже дверь.
— Сама знаешь.
— Что знаю? Я не понимаю! Открой мне!
Сергей зашарил в темноте, пытаясь найти что-нибудь, что можно было бы использовать, как засов.
— Не притворяйся. Я не дурак. Зачем ты держишь меня?
Молчание. Рука наткнулась на что-то. Сергей ощупал находку. Лопата.
— Что молчишь? Ответь.
Он притянул лопату к себе, поднял ее и просунул в ручку.
— Я… Я хотела, чтобы ты остался… Потому что…
— Ну? Я слушаю внимательно.
— Потому что ты мне нравишься.
— О! Я так аппетитно выгляжу?
Она не ответила, но сквозь дверь он услышал всхлипы. Сначала тихие, а потом девушка просто расплакалась, словно ребенок, оказавшийся в темноте.
— Не напрягайся! Я не такой идиот, каким кажусь!
Дверь снова дернулась.
— И нечего реветь! Ты меня не разжалобишь!
Алина начала рвать дверь, очевидно вкладывая в это все силы. Черенок лопаты задрожал, постукивая по железу. Сергей застыл, затаив дыхание. Что это — ярость или отчаяние? Впервые ему пришло в голову, что… Ну, что он мог ошибаться. Девушка затихла и теперь просто тихо плакала, прижавшись к двери.
— Ты почему в лесу живешь?
Она судорожно всхлипнула.
— Я всегда здесь жила.
— Одна?
— Сначала с мамой, а теперь одна.
— И что вы с мамой здесь делали?
— Пусти меня! Скорее!
Дверь снова дернулась.
— Ты не ответила на мой вопрос!
— Мы жили здесь! Понятно? Пусти! Он придет скоро!
— Кто?
— Зверь.
— Так беги отсюда. Скатертью дорога.
— Я не смогу убежать. Уже поздно.
Она боится — это было ясно, как день. Это не ярость — это страх. Сергей вдруг почувствовал себя неуютно в тесной дыре маленького убежища.
«Она не чудовище — она просто больная. Идиотка. Дурочка. Черт! Но что за зверя она ждет? Впустить? А может, уже поздно?».
— Что за зверь? Что за зверя ты ждешь?
— Пусти меня!
— Ответь мне!
Вместо ответа снаружи послышалось неразборчивое бормотание, будто кто-то быстро говорил низким голосом. Девушка завизжала. Сергей отпрянул назад, потерял опору и скатился по ступенькам вниз, ударившись головой о стенку подвала. Визг перешел в отчаянную высокую ноту и оборвался. В наступившей тишине стало слышно шумное дыхание. Что-то легко стукнуло в дверь, зашуршало.
Несмотря на холод, Сергей вспотел. Снаружи творилось что-то ужасное. Теперь по-настоящему ужасное, и от этого его отделяла лишь дверь. Он настороженно слушал, пытаясь понять, что там происходит, но до ушей доходили только невнятные тихие звуки и больше ничего. Скрипнула дверь и кто-то громко вздохнул.
«Принюхивается…»
Неожиданно Сергея осенило.
«Это она. Она — оборотень. Сегодня полнолуние, и девчонка точно превратилась в какую-то тварь! А как ревела! Чуть не поверил ей. Молодец, Сережа! Молодец!»
В дверь сильно ударили, и он снова отпрянул назад, вжавшись спиной в земляную стену. А в следующий момент проход открылся, обдав Сергея ярким потоком лунного света. Железная ручка звякнула по деревянным ступеням, загрохотала лопата. На мгновение в дверном проеме возник маленький черный силуэт, похожий на пивной бочонок с веточками рук и ног, а потом он метнулся внутрь неуловимой молнией. В долю секунды перед Сергеем оказался его самый страшный ночной кошмар. Он видел это во сне. В детстве. Много-много лет назад. Его личный «Бука».
Тварь почти касалась его лица большим приплюснутым носом. Широкий рот приоткрылся, обдав Сергея зловонием выгребной ямы. Тонкие иглы множества зубов покрывала кровь. Существо застыло перед ним, навалившись всем телом, и обнюхивало. Неторопливо. Заинтересованно. Неожиданно для себя самого, Сергей тоже втянул носом воздух. Ужасная вонь ослепляла, но сквозь нее, сквозь страх и оцепенение, он вдруг уловил что-то знакомое. Это ощущение — непонятное и неуместное, необъяснимое ощущение… дома. Оно потянуло за собой все — целый пласт памяти, который, казалось, навсегда похоронен, открылся перед ним, как книга.
Упырь вытянул вперед тонкую длиннопалую руку, и Сергей почувствовал, как острый коготь проколол кожу между бровей, оставив глубокую ранку — знак, которым эти существа издавна отмечали своих детей. По переносице потекла струйка крови. Тварь уставилась на нее, слово загипнотизированная, а потом вдруг слизнула, и в жесте этом была нежность. Сергей потерял сознание.
Он сидел, положив на колени изуродованную голову Алины, перебирал пальцами ее волосы и думал о том, что жизнь совершенно не справедлива. Даже не так — она попросту слепа. Было совершенно ясно, что упырем должен был быть не он, а эта девушка. Это было очевидно. Если бы она не оказалась дурочкой — сейчас была бы живая. А еще он размышлял о том, что не сможет теперь смотреть телевизор, и даже играть в футбол не сможет. Потому что все это — неправда. Все это иллюзия. А правда здесь.
Все те ночные кошмары, что мучили его с детства, были не снами — они были воспоминаниями. Кровь помнила то, что старались забыть его человеческие предки, разбавляя дар чудовища из поколения в поколение — каплю за каплей. То, что раньше наполняло жизнь молодого парня, все эти простые и обыкновенные дела и заботы, вдруг потеряли смысл — кровь на коже смыла прошлую жизнь.
Сергей смотрел на деревья, смотрел на яркий глаз луны в черном небе и улыбался. Старый матерый волк остановился в ста метрах от него и задрал голову, принюхиваясь. Он слышал запах крови, запах мяса, которое могло послужить пищей для оставшихся в норе щенков. Но слышал и другой запах: хозяин леса был неподалеку — эта добыча принадлежала ему. Волк переступил с лапы на лапу, опустил голову и попятился, спеша укрыться.