Особенно приятно мне было видеть, что вся теплота ее сердца была направлена на нас двоих; когда мы бывали на людях, она не стремилась показать окружающим нашу близость и по-прежнему вела себя сдержанно, часто тушевалась, говорила мало и все больше пряталась за мою спину, предоставляя мне самому объясняться за нас обоих. Она не любила, когда ее расспрашивали о нас – о нашей жизни или о наших планах – вопросы подобного рода ее смущали, и шутки, нацеленные на нас, ее вовсе не смешили. Смелая дома, она совершенно терялась на людях, особенно когда дело касалось нас с ней, и не выносила ни прилюдных ласк, ни досужих разговоров о личном. Как и всякий другой мужчина на моем месте, я был этому несказанно рад. Ведь чаще приходится наблюдать обратное, когда женщина надевает маску благополучия в обществе, а дома наедине с мужчиной не скрывает своего раздражения и неприязни. Мне ли этого не знать! Последние несколько лет супружеской жизни мы оба с женой играли эти роли, находясь среди родственников или на деловом обеде, а потом, едва оказавшись дома, с облегчением расходились по разным комнатам, счастливые не видеть больше друг друга, и следующие два дня могли и словом не обмолвиться; давным-давно миновали те времена, когда она наряжалась для меня, а не для гостей, да и я, чего уж скрывать, вел себя не лучше. С Алиной все было иначе. С кем бы мы ни проводили время, нам не терпелось поскорее остаться вдвоем, и нигде она не казалась мне так трогательно хороша, как дома, когда расхаживала по квартире в своих розовых кружевных штанишках и напевала что-то себе под нос.
Когда я встретил Алину, мы с женой как раз разводились. Мы прожили в браке ровно десять лет и последние три или четыре года провели почти порознь, оставаясь парой только на людях. К тому времени мы оба уже знали, что развод наш неизбежен, мы уже чувствовали себя свободными друг от друга, но ни один из нас не ставил точку, не собирал вещи, не уходил из дома, и мы продолжали жить вместе, пожалуй, исключительно из привычного удобства. Во всяком случае, это можно было сказать обо мне: худой мир лучше доброй ссоры, думал я. Мы не ограничивали свободы друг друга, впрочем, это слишком громко сказано, за это время ни у меня, ни у нее не завелось ни одного сколько-нибудь серьезного романа. Детей у нас не было, и это тоже стало одной из причин расставания; поначалу я просил жену не торопиться с ребенком, позднее, когда она поставила вопрос ребром и я вынужден был уступить, выяснилось, что жена никогда не обладала здоровьем, чтобы родить самостоятельно, требовалась помощь врачей. Она схватилась за эту идею как за спасательный круг, я же, и до того не горевший желанием обзаводиться потомством, теперь, когда отношения наши дали трещину, и вовсе сдулся. После череды скандалов я предложил расстаться – не хотел и дальше удерживать ее от заветной мечты; она согласилась. Уже в спокойствии мы договорились о том, как будем делить нажитое, она наотрез отказалась от квартиры, сказав, что жить здесь без меня она не хочет, к тому же, ей необходима смена обстановки, и попросила оставить ей дачный домик и небольшую уютную квартирку, что до сих пор числилась за нами – наше с ней первое собственное жилье, к которому она всегда относилась с особенной любовью. Мы также обсудили, кому и в какой последовательности расскажем о нашем решении, как объясним наш развод родителям и друзьям, и здесь, надо сказать, у нее было множество условий, запомнить которые я был не в состоянии, одному предлагалось говорить одно, другому другое; остановились на том, что она сама займется этим, а я буду помалкивать до поры до времени.
С того разговора прошла неделя, потом другая. Ничего не изменилось, и мы по-прежнему жили вместе. Временами я замечал, как жена разбирает шкафы, упаковывает пакеты с вещами – и только. Минул год. Два или три раза она порывалась переехать, но что-то все время ее останавливало, то тесть слег с воспалением, то Новый год на носу. Наконец это случилось. Однажды, придя с работы, я увидел, что в квартире все перевернуто верх дном, как будто затеяли генеральную уборку; жена, взлохмаченная и возбужденная, с порога сообщила мне, что уезжает.
– Почему именно сейчас? – полюбопытствовал я.
Она бросила на меня уничижительный взгляд.
– Как всегда, ничего не замечаешь.
– А что я должен заметить?
Распрямившись, она встала передо мной во всей красе и произнесла с убийственной торжественностью:
– Я, между прочим, выхожу замуж!
Оказалось, она сошлась со своим инструктором по йоге. Удивительно, но сразу после ее отъезда в моей жизни появилась Алина. Я отлично помню, как это произошло.