Но очарование момента, как и в стихах поэта, недолговечно. Наваждение улетучивается, оставив на краешке осознания тревожную, и даже пугающую ноту. Что-то не так. Что-то идет не так! Алина обладает этим знанием, еще не открывая глаз!
Впрочем, действительность ее встречает привычной картиной. Привычная комната, окрашенные солнечным потоком шторы, сбившееся постельное белье. Запыхавшийся, с трудом переводящий дыхание, весь мокрый от пота, но довольный Альберт.
У двери душа ждет столь же предсказуемый облом. Дочь успела проскользнуть первой, издевательски вильнув задницей. В закрывающуюся щель Алина успела увидеть падающую ночнушку, обнажающую крепкие, как наливные яблоки, ягодицы.
Что ж, чайник на плиту, сыр, шпроты, соленые огурцы из холодильника на стол. На завтрак будут легкие канапе. А кто недоволен… Она прислушалась к струям душа, азартно бьющим в ванну, … Тот должен сначала научиться уважать старших… короче!
Глава 16. Кризис
16. Кризис
После пятиминутного душа Алина чувствовала себя посвежевшей. Протерла запотевшее зеркало, критически осмотрела себя. Слегка отпятила попу, подражая моделям из интернета. Снимая махровое полотенце с крючка, пропела под нос: «Попробуй а-а, попробуй джага-джага…». С улыбкой женщине в зеркале провела полотенцем по паховой складке… Не удержавшись от легкого придыхания, провела кончиком языка по губам. Соски неожиданно бурно отреагировали на провокационные манипуляции, придя в боевое положение.
«О… Только этого не хватало!»
Поискав взглядом лифчик и, конечно же, не обнаружив его, вздохнула удрученно. И сразу же непрошеной гостьей в голову прокралась мысль. Нет, не мысль. Образ, картина, сцена… Как оба мужчины за завтраком по очереди бросают тайком пылкие взгляды на ее грудь. Образ был зримым, волнующим, немного неприличным, но от того не менее притягательным. От колен побежали лапки невидимых муравьев, выше и выше. Сейчас они доберутся до муравейника и… Ладонь выскользнула из-под полотенца, проверяя, не добрались ли уже упрямые насекомые до цели. Добрались… Она не могла припомнить, чтобы приступ чувственной дрожи и желания настигал ее так быстро. А последнее время… и так часто.
— Мам! Маааама!
Интонация Ленкиного зова заставила моментально обтереться и рвануть наружу, на ходу затягивая кушак на халате.
Альберт стоял в коридоре, бледный, как полотно. С первого же взгляда было ясно, что мужу плохо. Он тяжело оперся о стенку плечом, рука потянулась к левой стороне груди, взгляд, заметавшись по коридору, будто лихорадочно отыскивал что-то. Губы шевелились беззвучно, но, кажется, на миг окаменевшая от шока Алина сумела прочесть по ним единственное слово.
«По-мо-ги…!»
И призыв этот был адресован, конечно же, ей!
Через секунду Алина уже подставила плечо, помогая Алику добраться до дивана в гостиной.
Ленка беспомощно суетилась рядом, все еще в полотенце, обернутом вокруг головы.
— Артем, вызывай скорую! Лена, воды! Милый, где, где болит?
Предложения слетали с губ сами собой, меняя тон стремительно. Время уходило, уходило время! И место уходящего времени, не медля, норовил заполнить страх. Потому что страх всегда рядом, он только и ждет своего часа, чтобы вырваться на волю из затянутого паутиной чулана. Потому что ты росла, а запертый в чулан с детства страх оставался злобным карликом, только и ждущим момента поквитаться. Или просто потому, что природа не терпит пустоты. И Алина заполняла пустоту действиями, отгоняя снующий подле голодным волком ужас, словно первобытный охотник отгоняет в ночи росчерками горящей ветки зверя от стойбища.
Альберт продолжал попытки говорить, но получалось плохо.
— Зде… Вот… неза… Аа…
— Все хорошо, все хорошо, любимый мой… Все будет хорошо!
Алина держала лицо мужа в ладонях и сама верила в слова, хотя лились они безотчетно, помимо воли. Рука Алика все еще лежала на левой стороне груди.
— Сердце? Да? Валидол… Корвалол… Лена, есть у нас в аптечке?
Дочь унеслась к домашней аптечке. Подошел осторожно, ступая, словно по минному полю, Артем.
— Неотложка в пути.
Ленка с пузырьком темной жидкости выросла у изголовья дивана. Характерный запах распространился по комнате, стоило пробке с отчетливым в тишине хлопком покинуть горлышко.
— Мам…
— Что?
— Хуже бы не было…
Алина задумалась. А ведь и верно. Никто из семьи не страдал от сердечных недугов. И что она может знать о помощи в таких случаях?
Она вернула склянку дочери, взяла мужа за руку, успокаивающе поглаживая ее сверху.
А дальше? Ждать? Надеяться на оперативность скорой? Волк клацнул челюстями у самого уха.
— Артем, открой окно на проветривание! Лен, одеяло неси, подушку поменьше под голову отцу!
Сердце зачастило. Ладони покрылись липким потом. Неужели… Неужели оно вот так… и бывает. Ррррраз! И жизнь рушится, подмытым весенним паводком мостом под ногами? Нет! Нет! Только не с ней! Алина все же автоматически накапала в стакан лекарство, но не стала давать Алику. Опрокинула единым духом в себя.
«И все-то мы знаем… Как масло в машину лить, что девяносто пятым заправлять. Как наносить макияж, как тесто раскатывать и на сколько процентов скидка по карте в гипермаркете. А вот как жизнь человеку спасти…»
У Алины выступили слезы.
— Побудь с папой, я оденусь!
Ленка послушно заняла ее место, даже жест повторила, взяв отца за руку. Алина промокнула глаза, натянула на себя первое попавшееся под руку.
— Идите, завтракайте!
— Ма, ну какой завтрак!
— Идите, идите… Силы еще понадобятся, а я здесь, я позову, если что.
Ленка поцеловала отца в щеку.
— Пап… я рядом.
Под окном заверещала сигнализация.
Стоило им остаться одним… Алик прошептал:
— Алин… Я… умираю?
— Не говори глупостей! Ты еще всех нас переживешь! Сердце прихватило. С кем в нашем возрасте не бывает. Потерпи, сейчас приедет доктор… Сделает укольчик.
Она сама не знала, что говорит. Потребность поддержать, успокоить, отдалить надвигающуюся мрачную тучу гнала и гнала поток слов.
— Приходи ко мне лечиться… И корова… и волчица…
Он перебил ее сипло, сжав руку.
Улыбка у Алика вышла кривоватой, сквозь боль.
«А вдруг… Вдруг у него инсульт?» — разом память услужливо подкинула симптом из мельком виденной медицинской передачи.
— Не сдавайся, Алик! Ты слышишь меня! Не сдавайся!
Слезы вновь подступили, пришлось достать платок.
— Мам… Ты тоже иди поешь. Чего ж скорая-то так долго?
— Едут… Пробки, наверное, — почему-то оправдывая задерживающихся врачей, пробормотала Алина.
— Нет с утра пробок, — невпопад встрял Тема, расставляя на тумбочке блюдце с чайной ложкой, брикет ваты, нашатырный спирт.