— И что с ними делать?
— С чернопопыми? В черный список! — продолжила юморить дочь.
Обладатель впечатляющих жеребячьих достоинств тут же отправился в бан, за ним последовали гости с гор, прибывающие и прибывающие, словно вода, просачивающаяся сквозь разошедшийся борт судна.
А вот диалог с юным поклонником неожиданно увлек. Через час стемнело, за окном пошел снег. Комната теперь освещалась уличными фонарями да двумя экранами смартфонов, парящими в полутьме над софой.
Алина проследовала к буфету, вернувшись с бокалом на длинной ножке и пузатым графином, полупрозрачные розоватые бока которого бугрились миниатюрными гроздьями винограда.
«И как стеклодувы такое творят?» — подумала про себя, наливая красное крепленое в фужер.
— А мне? — оттопырила обиженно губу Ленка.
Мать оценивающе посмотрела на деточку. Деточка явно не уступала родительнице ни ростом, ни фигурой. Эх, да что уж там! Фигурой, конечно, превосходила! Молодость есть молодость, как ни следи за собой, какие пилеры, филеры и липопротеины с аминокислотами не используй!
«Мне, мне, мне…» — передразнила мысленно.
— Принеси себе, не маленькая!
Босые ступни бодро прошлепали по ламинату. С эстетикой посуды дочь решила не заморачиваться. Зато она захватила блюдо с нарезанным сыром. Вино ударило в дно обычной кухонной чашки с рисунком крупных земляничин.
Они чокнулись, едва не расплескав вино. Рассмеялись одновременно, тихонько. Устроились с комфортом, ноги к ногам, подоткнув подушки-думки. Через несколько минут алкоголь разлился по жилам жидким теплом. Со смаком повторили, под аккомпанемент «блиммс» и «дзинь», как под праздничную музыку. Музыку, несущую поток комплиментов, лестных, завораживающих слов, взбивающих пену желания, словно венчик кондитера яичные белки.
— Знаешь, мам, я думаю, родителям нужно обязательно разговаривать с детьми!
— Несомненно! — откликнулась Алина. — Не молчать же!
— Ма…
— Да?
— Ты же прекрасно поняла, о чем я.
— О чем?
— Секс. Я о сексе.
— Ну… наверное, — женщина подцепила ломтик сыра с тарелки, покрутила в пальцах, прежде чем отправить в рот. Кислинка вина оказалась удачно оттенена вкусом твердого сыра. — Пестики, тычинки, кошечки, собачки…
— Какие пестики, какие тычинки, ма? Я про реальные темы.
— Например?
— Например, почему девочкам часто нравятся мужчины постарше.
Пригубив напиток, Алина, мысленно усмехнувшись, про себя добавила: «А зрелым женщинам мальчики помоложе».
— Или о том, насколько далеко можно зайти на первом свидании. О желаниях мужчин. О способах их удовлетворения. О том, что чаще всего они не совпадают с ожиданиями.
— Кто? Мужчины? Способы?
Хмель начинал затуманивать разум, и Алине приходилось делать усилие над собой, чтобы не упустить нить разговора.
— Желания!
Как ни странно, Лена выглядела много трезвее.
— Желания и делания, — хихикнула в ответ мать.
— Ага. И что делать, когда одно есть, а другого еще…
— Боязно? Когда и хочется и колется. И мама не велит?
Дочь чуть заметно поморщилась:
— Да. И это тоже.
— Что делать? Вечный вопрос русской души. Чер-ны-шев-с-кий.
— Ты о чем?
— Не обращая внимания. Раньше в школе проходили. Потом изменили программу, отдав часы половому воспитанию. Наверное. А вопрос остался. Так что же делать, Лен?
Она вновь наполнила фужер, поменьше плеснула в чашку с земляникой.
— А ты что делала, мам?
Ленкины глаза лучились неподдельным интересом.
— Я? Я что? Я… ничего.
— Да врешь ты все! — отмахнулась дочь. — Все как-то выходят из положения…
— Из какого… положения?
Нить беседы утончалась, выскальзывала. И, одновременно, становилась острой.
— Когда мальчик хочет…
— Хочет?
— Чтобы ты не только стихи с ним читала… и за руку держала.
Графин на столе опустел. В холодильнике нашелся еще один картонный пакет, купленный давно, да так и остававшийся сиротливо торчать нелепой бюджетной башней среди продуктового изобилия. Как и следовало ожидать, содержимое оказалось отнюдь не премиум-класса, но именно сейчас вкусовые качества значения не имели.
— Держала, — вернулась к теме Алина, воспроизведя последнее слово, как эхо.
— Ну да. Сначала девчонки рассказывали… Шушукались по углам. И все равно, когда у самой парень попросил… стремно было.
— Попросил? — непонимание в голосе старшей собеседницы раздосадовало Елену, и она показала характерное движение рукой, почти сжатой в кулак, вверх и вниз.
— Качнуть насос. Придушить одноглазого. Передернуть, мааам!
Алина закашлялась.
— Ну, знаешь!
— Да что такого? Все же проходят через это! У мальчиков торчит. Девочкам еще рано… по-взрослому… А у парней синдром синих шаров… если они не кончат. И дел-то, на минуту, в общем!
— Спасибо, советские женщины вам, и вашим умелым и нежным рукам!
Ленка расхохоталась, когда до нее дошел смысл двусмысленной плакатной агитки.
— Ага… Благодарили. Но ведь и девушкам тоже хочется. Ласки. Заботы. Удовлетворения, наконец!
— И?
Ленка прожевала кусок сервелата, перекочевавший вместе с пакетом к столу, закусывая.
— У девочек есть, само собой, ванные комнаты… И насадки душа, — дочь бросила короткий вопросительный взгляд поверх края чашки. Взгляд, ищущий понимания. И, кажется, нашедший искомое. — Ментоловые гели, так неожиданно сковывающие льдом груди… Подушки в спальне, зажатые между бедер…
От смелых слов дочери повеяло знойным самумом чувственности, пришедшем из раскаленных песков пустыни. Лицо залило краской, соски, напротив, будто почувствовали арктическое дыхание снегов, укрепляясь, натянули ткань халата.
— Ма, у меня красивая грудь?
Девушка подала верх тела вперед, выгибаясь, выставляя на обозрение налитую юной силой плоть. Белое полотно футболки вызывающе обрисовало кнопки приподнятых сосков.
— Маленькая извращенка! — процедила Алина сквозь зубы.
— Значит, нравится! — широко и довольно улыбнувшись, заключила Лена. — Это нормально, мам.
— Что нормально?
— Когда одна женщина может оценить красоту другой.
— Правда?
Алина оказалась сбита с толку неожиданным поворотом разговора, потому голос прозвучал неуверенно и рассеянно.
— Да. К тому же… Подавляющее количество женщин бисексуально. Доказано! — менторским тоном, не терпящим возражений, продолжила девушка.