Из фантазий о свободе её выдернул жалобный скулёж. Девушка, которую приволок Сид, снова начала плакать. С трудом пошевелив гудящей головой, Али взглянула на неё. Та, скрючившись, сидела на полу, неуклюже стараясь обхватить связанные ноги связанными же руками. Сквозь окошко под потолком тёплый свет вечернего солнца падал как раз на неё, и от нечего делать Али стала разглядывать незнакомку. На нескольких пальцах у девушки под корень были обломаны наращённые ногти. Блестящая от пота кожа сияла искусственным загаром. Спутанные волосы тоже были искусственного цвета — светлые, почти белые, с едва отросшими тёмными корнями. От слёз она уже не могла нормально дышать носом, и за приоткрытыми губами даже отблеск её белоснежных зубов казался искусственным.
Невозможно было точно сказать, сколько ещё девушка рыдала, но Али казалось, что целую вечность. Сочувствовать ей не было ни одной рациональной причины, как и желания, а потому плач этот вызывал лишь раздражение, подобно жужжанию назойливой мухи, которую никак не получается прихлопнуть. Однако, когда скулёж наконец стих, всё стало ещё хуже.
Послышалось сбивчивое бормотание. Девчонка стояла на коленях, кое-как сложив руки в молитве, и без остановки повторяла одно и тоже как одержимая.
— Пожалуйста, помоги. Спаси меня, Всевышний. Прошу, Господь, защити меня, дай выбраться отсюда живой. Умоляю…
И вот это уже начало по-настоящему злить. «Не удивительно, что он так орал на неё», — подумала она, вспомнив крик Сида и звонкую пощёчину рыдающей пленнице.
Прикрыв глаза, Али попыталась не обращать внимания на молитвы, но казалось, что девушка никогда не устанет, потому как она всё не замолкала. Али не хотелось с ней говорить, но нужно было что-то сделать, чтобы прекратить это.
— Перестань, — прохрипела она. — Слышишь? Хватит. — Девчонка затихла, вздрогнула и повернулась к ней, глядя так, словно вдруг увидела призрака. Али устало вздохнула. — Никто тебя не спасёт.
— Ты… ты не понимаешь, — заговорила та в ответ дрожащим тоненьким голоском. — Это последняя надежда. Он услышит нас, правда. Услышит, если твоя вера достаточно сильна. Тебе тоже стоит помолиться со мной. Просто попробуй… — Её глаза показались Али какими-то остекленевшими, девчонка тараторила, как чокнутый фанатик и, откровенно говоря, сейчас выглядела куда безумнее самого Сида
— Завязывай, — не скрывая пренебрежения, прервала её речь Али. Пришлось повысить голос, чтобы заставить её замолчать. — Никто тебя не услышит! Потому что нет никакого бога! — Девушка открыла было рот, чтобы ещё что-то возразить, но Али не дала ей шанса, мрачно повторив: — Нет никакого бога. Я видела это…
Она явно не поняла, что Али хотела этим сказать. Да и не могла пока ещё понять. И всё же слова заставили её поумерить свой энтузиазм, и лицо девушки опять не выражало ничего, кроме отчаяния и безысходности.
— Но что же мне тогда остаётся? — произнесла она так тихо, что голос почти растворился в звуке её дыхания. Али огляделась и язвительно усмехнулась в ответ.
— Если хочешь быть полезной, можешь попытаться подтолкнуть ко мне вон тот ящик. Если я сейчас не поставлю на что-то ноги, эта чёртова верёвка мне кисти оторвёт.
Девушка проследила за её взглядом и заметила у дальней стены среди какого-то бумажного мусора, металлических пластин и кусков брезента трухлявый деревянный ящик. Согласно кивнув, она кое-как попыталась встать, со второй попытки всё же поднялась на ноги и нелепо запрыгала к цели, пару раз чуть не упав. На её счастье ящик оказался пустым. Она немного подвинула его на себя, но сообразить, как будет скакать с ним назад, не смогла. Пришлось обойти с другой стороны, упасть на колени и попытаться толкать его вперёд. Несмотря на неловкость движений и постоянное пыхтение, выполнить просьбу ей удалось, и Али, поставив ноги на ящик и облегчённо вздохнув, когда наконец удалось согнуть затёкшие руки в локтях, теперь даже почти готова была пожалеть несчастную девчонку, которая так старалась.
— Так… и что это за место? — спросила она. То, куда её занесло, было действительно важно, но ещё сильнее хотелось разбавить тишину разговором, чтобы её соседка не начала опять плакать или, того хуже, молиться.
— Я не знаю. Мы с друзьями поехали отдыхать, всё было здорово… Парни сказали, что нашли какое-то крутое место, о котором не знают туристы, и мы отправились туда, а потом, — её голос задрожал, и она всхлипнула, — потом начался настоящий кошмар. На нас напали. Там было столько крови…. Боже… И мои друзья, я теперь даже не знаю, где они, не знаю, жив ли кто-то из них ещё. В последний раз, как я видела их, эти бандиты записывали видео для выкупа. Но я не понимаю… У моих родителей есть деньги, они точно заплатили бы. Почему тогда я всё ещё здесь? — Она утёрла вновь выступившие слёзы и взглянула на Али с какой-то странной надеждой в глазах. — А ты? Как ты здесь оказалась?