Сердце бешено колотилось. Облизав пересохшие губы, Али обхватила ладонью его член, медленно прошлась языком по всей длине, а затем взяла его в рот. Где-то за спиной раздался протяжный женский стон. Девушки всё ещё были в комнате. От осознания того, что в этот момент кто-то другой смотрит на неё, Али испытала совершенно новое для себя чувство — стыд. Но по какой-то причине это возбуждало лишь сильнее. Её щёки пылали, жар в низу живота усиливался, а между ног стало совсем влажно. Она замедлила темп, хотела отстраниться, но ладонь Сида легла ей на макушку, надавливая сильнее и вынуждая взять его член ещё глубже.
На глазах непроизвольно выступили слёзы, но Али продолжила. Ей нравилось это. Стыд смешался с ощущением необъяснимого счастья, а возбуждение окатило всё тело обжигающей волной наслаждения. Его сбитое дыхание сводило с ума. Влага уже стекала по её бёдрам, и, продолжая ласкать его член, Али опустила руку себе между ног, и сдавленно простонала. В этот момент Сид потянул её за волосы, заставляя остановиться и посмотреть на него.
— Кто позволил тебе трогать себя? — хрипло спросил он, глядя на неё сверху-вниз, и Али тихонько заскулила от досады. Её покорность, её умоляющий взгляд… Он мечтал увидеть её такой, и она выглядела просто великолепно. Сид намотал ремень на кулак и наклонился к её лицу. — В чём дело, принцесса? Хочешь, чтобы тебе было так же хорошо, как и им? Хочешь, чтобы тебя приласкали? — Он повернул её голову в сторону, туда, где девушки уже самозабвенно ублажали друг друга. Взглянув на них, Али закусила губу и кивнула. — Скажи это. Скажи, чего ты хочешь.
В эту минуту она сказала бы ему, что угодно. Сделала бы всё, о чём он попросил, потому что на этот момент всё остальное перестало иметь значение.
— Хочу, чтобы ты трахнул меня.
— Хорошая девочка.
Он усадил её к себе на колени, и Али сразу же опустила бёдра и тихонько ахнула. Его руки заскользили по её спине вниз и крепко сжали ягодицы. Долгожданное чувство заполненности походило на эйфорию, а его близость дарила ей какое-то странное мазохистское чувство защищённости. Выгибаясь ему навстречу, Али двигалась в том темпе, который он задавал, позволяя его губам покрывать прерывистыми поцелуями чувствительную грудь.
Голова кружилась, воздух обжигал лёгкие. Сид то заставлял её замедлиться, то вновь ускорялся, насаживая её на себя сильнее, глубже, и Али чувствовала, как желание вспыхивало снова и снова. Оно проникало во все уголки её тела и наэлектризовывало его. Громкий бесстыдный стон вырвался из её груди, когда рука Сида, скользнув по внутренней стороне её бедра, опустилась ей между ног.
Не прекращая двигаться, Али откинулась назад. Ощущения, которые дарили ей его прикосновения, были похожи на океан; то, как его волны облизывают ступни во время прогулки по берегу. И Али готова была в нём утонуть. Она полностью сдалась его воле. Напряжение нарастало с каждым новым движением, и когда ей уже начало казаться, что она не сможет этого выдержать, наконец наступил прилив. Все чувства смешались, и невозможно было сказать, вознеслась ли она, или же это было сошествием в ад. Пожалуй, и тем и другим одновременно. А Сид всё не останавливался, не позволяя этому моменту закончиться.
По её животу пробежали судороги, и Али упала в его объятия. Он глухо простонал и наконец замер, а она, обхватив его плечи, прижалась к нему изо всех сил, но этого казалось недостаточно. Слабым, чуть хрипловатым голосом она прошептала:
— Не отпускай меня… Не вздумай отпускать…
Тяжело дыша, он тихо усмехнулся и сильнее стиснул её в своих руках.
— Что, прям до сраного конца света?
— Да… До сраного конца света.
Глава 17
Ночь пролетела как в тумане. Никто даже не заметил разбушевавшейся грозы. Раскаты грома превратились в музыку, а яркие вспышки молний совершенно терялись среди всех прочих ощущений, что заполняли сознание и взрывались яркими красками. Али изнемогала, а Сид не давал ей передышки. Впрочем, жаловаться она бы не стала. Ей открылся совершенно новый мир, который немного пугал, но приносил больше удовольствия, чем она когда-либо испытывала за всю жизнь.
Али уснула только под утро, когда никаких физических сил уже не оставалось, а глухие звуки капель дождя, стучащих по крыше, стали самой лучшей колыбельной.
К моменту, когда она проснулась, буря уже утихла, зато в голове оставался полнейший раздрай. Тело ломило, слабость навалилась неподъёмным грузом, а во рту пересохло как в пустыне. С тихим стоном Али приподнялась и едва не рухнула обратно. Постель была такой мягкой, а тепло, исходящее от Сида, манило лечь обратно и не вставать ещё, наверное, целую неделю. Но пить хотелось сильнее.