— Тише, тише, всё хорошо, — у левого уха раздался тихий шёпот. Широкая ладонь мягко коснулась головы девушки, погладила по гудящему затылку в успокаивающем жесте.
Собравшись, Али через силу подняла голову, и тогда наконец увидела его. Смуглая кожа, непослушные волосы, жуткий шрам на брови … и взгляд. Цепкий, но в то же время какой-то мутный, совершенно безумный. Не мигая, он смотрел на неё прямо в упор, но при этом будто бы и не видел вовсе.
Али дёрнулась, но лишь качнулась в сторону, отчего мир перед глазами снова завертелся.
— Всё окей, красавица, — продолжал шептать он, разглядывая девушку. Она вновь уронила голову, и чёрные пряди коротких волос упали ей на лицо, закрыв его до самого подбородка.
Мужчина досадливо цокнул языком и протянул руку, чтобы убрать волосы в стороны. И тогда она снова взглянула на него. Их взгляды встретились, и Сид прищурился.
Эти её глаза. Он видел даже в темноте. Яркие, изумрудные, прячущие где-то в глубине внутренний огонь, которым можно было бы сжечь целые города.
Такие же, как у неё…
— Кто ты? — сипло, почти беззвучно выдохнула Али, еле шевеля обветренными губами.
Тогда он в очередной раз почувствовал это. Так закипала кровь. Этот гнев всегда был внутри него, не оставлял ни на миг. Он бурлил, вспенивался, и в такие моменты Сиду казалось, что он мог видеть, как гнев расползается по телу. От кончиков пальцев до ствола мозга. Её голос, всего лишь один простой вопрос вдруг будто отрезал упругие натянутые нити, сдерживающие ту ярость. Так случалось каждый раз. И он опять сорвался.
— Кто позволил тебе говорить, а?! — заорал он ей прямо в лицо, заставляя зажмуриться. — Я здесь задаю вопросы! Понятно?! Так что заткнись! — Он дёрнулся к ней, крепко сжал в пальцах её подбородок, вынуждая снова взглянуть на него. Выждав, когда всё стихнет, Али послушно открыла глаза, затем медленно моргнула, безмолвно соглашаясь. Он выдохнул так, будто с его плеч свалился тяжёлый груз, и заговорил уже тише, почти ласково. — Извини. Прости за это, ладно?
Али ошалело уставилась на него, не в силах отвести взгляд, абсолютно ошарашенная внезапным переходом от полного спокойствия к неудержимой ярости, от которой багровеет лицо. А теперь всё так же резко стихло… Он совершенно точно был не в себе. Даже сейчас, когда вспышка гнева миновала, он смотрел на неё, словно видел перед собой кого-то другого, словно не осознавал, где сам сейчас находился и зачем.
Сид застыл на месте. Вид этих зелёных глаз сам по себе пробуждал в нём злость. Выдавить их из её глазниц собственными руками казалось самым правильным решением, но он не мог. Не мог заставить себя. Потому что то, что эта девица устроила в джунглях, на время заглушило голоса. В тот самый момент, когда она расстреливала его людей одного за другим, он услышал тишину. А потом бросить в неё гранату и смотреть, как девица в панике бежит, оказалось намного веселее, чем если бы он в тысячный раз провернул то же самое с повстанцами.
— Какой, бля, потенциал! — с восхищением воскликнул он, а затем резко подался вперёд, склонился над Али, почти касаясь кончиком носа её шеи, и замер ненадолго. Она услышала, как он шумно втянул воздух, и было ясно, что он улыбался, когда заговорил вновь. — От тебя несёт смертью… Кто-нибудь говорил тебе об этом?
И действительно, стоило ему шагнуть назад, как Али заметила игривую улыбочку на его лице. Ей вспомнилось лицо Энди, когда она прыгала на платформу. Полное разочарования и неприкрытого осуждения. И она вспомнила лицо отца за секунду до выстрела, смотрящего на неё с надеждой. Удалось ли ей её оправдать? В этом у неё были огромные сомнения. И тогда Али услышала голос, который не принадлежал человеку перед ней. Голос был ей знаком. Он мучал её временами, и в этот раз тоже говорил с ней этим издевательским тоном. «Конечно. Ведь ты — убийца!», — прошептала в глубине сознания маленькая Али и захихикала. Почему-то это всегда был ребёнок. Мелкая, надоедливая и крайне вредная копия её самой.
— Нет, — ответ смешался с вырвавшимся наружу кашлем, но, прочистив горло, Али подняла глаза на мужчину и вдруг криво улыбнулась. — Не говорили. Но пару раз пытались намекнуть.
На несколько секунд в помещении повисла тишина, словно время остановилось, но громкий хохот Сида разрушил эту иллюзию.