Не церемонясь, я изначально объяснил правила игры. Лина их приняла, молча кивнув в ответ, а после смачно отсосала, прямо в салоне авто, где я предложил ей роль своей постоянной любовницы. Правда, последние пару месяцев, девушка возомнила себя значимой персоной в моей жизни и это, создаёт неуместные проблемы. Кажется пора прощаться с Линой и искать новую куклу, для регулярного и безопасного удовлетворения.
Наблюдая на экране, как Лиса доедает уже второй блин, измазанный сгущёнкой, не сдержался и спустился к ней на кухню. Насколько я знаю, больным нельзя сладкого и в рецепте от Яра об этом написано.
— Тебе нельзя сладкого. — произнёс, как только вошел на кухню и потянулся к тарелке со сгущёнкой чтобы убрать подальше.
— С чего это? — Лиса успела первой и ближе подтянула к себе сладость, удивляясь и приподнимая брови.
— Больным нельзя сладкого. — испытал ещё одну попытку забрать сладость и на этот раз удачную.
— Кто из нас ещё больной. — фыркнула и потянулась к блюду с блинами которое я так же подвинул к себе ближе.
— Алиса. — укоризненно посмотрел на неё, но не препятствовал “воровству”.
Блины готовил я и знаю, что они без сахара.
— Егор. — наигранно нахмурилась и скопировала моя тон.
— Температура? — спросил, стараясь не обращать внимания на её игры.
— Тридцать семь и два. — ответила быстро.
Слишком быстро.
— Ты врёшь. Не лги мне Лиса.
— Алиса. — поправила меня, опуская свою ложь.
Хотелось кричать от чувств, съедающих меня из груди. Какого черта она позволяет себе такие вольности, ложь и отношение в целом? Да, солгать про температуру не такая уж и великая ложь, но я терпеть не могу вранье.
Молча всматриваюсь в её зелёные, затягивающие в самую бездну глаза. Поджимаю губы, чтобы ненароком не ляпнуть чего-нибудь красноречивого или не накричать.
До встречи с Дёминой я всегда был сдержан и мало что могло вывести меня из себя до такой степени. Сейчас же, я словно живу на пороховой бочке, которая может взорваться в любую секунду.
— Ну точно не такая высокая как утром. — начинает оправдаться, поглядывая на стоящую возле меня тарелку блинов и сгущёнки — Чувствую я себя уже лучше. Твой пилюлькин помог. — тянется рукой к блину и подцепляет верхний ловкими пальцами — Ну что? — разводит руками.
Знаю, под моим тяжёлым взглядом ей неуютно и тогда, она начинает трещать без умолку. Ещё неделю назад, в день встречи, я был готов её придушить, только бы она умолкла. Сейчас же, я практически привык к ей болтовне и даже не всегда замечаю. А если и замечаю, то в последние дни, ловлю себя на мысли, что слушаю её с лёгкой улыбкой, пусть не всегда на губах, но в мыслях постоянно. Правда не всегда вслушиваюсь в смысл сказанного…
— Я же не умираю. Ангина — обычное дело. — продолжает трещать и вместе с тем, перегибается через стол и макает блин в сгущенку — Упс. — пищит, переводя взгляд на дорожку из капель сгущёнки от неё до тарелки.
— Скажи, на черта я в это ввязался? — спрашиваю шепотом, едва различимо, глядя на сладкую дорожку.
— С радостью избавлю тебя от себя. — произносит с улыбкой Лиса, стирая капельки сгущёнки пальцем.
Прикрываю глаза, чтобы не видеть это безобразие. Позже приберу.
— Пошли. — кивнул в сторону двери, поднимаясь с места.
— Куда это?
— В твою комнату. — перевожу взгляд на встревоженную Лису.
Шестерёнки в её голове вращаются всё быстрее и быстрее, а в глазах отражается паника. Всё же напугал малышку своим порывом, в тот вечер.
— Температуру мерять. — успокаиваю девушку, а сам едва заметно улыбаюсь, вспоминая какая бархатная и нежная у неё кожа.
— Я так и подумала. — пожала плечом и ополоснув руки под проточной водой пошла следом за мной.
Шла Лиса впереди, давая возможность наблюдать её неприкрытые, стройные ножки. В её движениях, походке, была заметна скованность и неуверенность, уверен она чувствовала на себе мой взгляд.
Зайдя в комнату, сразу же заметил градусник, к которому она даже не притронулась. Передал его Лисе, а сам устроился в кресле.
— Контролировать меня будешь? — спросила, усаживаясь на постели и пряча градусник подмышку.
— Ты не оставляешь мне выбора. — ответил, чуть разведя руками.
— Ты, убирал в моём шкафу. — нахмурилась, с недовольством во взгляде.
— Там был беспорядок. — пожал плечом, замечая очевидное.
— Зачем ты меня переодел? — спросила, спустя пару секунд заминки с краснеющими от смущения щеками.
За два года, ни разу не видел румянец смущения, на точёных скулах Лины. Хотя поводов для смущения у неё было достаточно. От предложения стать высокооплачиваемой любовницей, до анальной пробки у неё в заднице.
— Одежда была мокрой. Яр сказал так нужно. — ответил, не сводя с неё взгляда.
— И… — сглотнула, отводя взгляд — Видел меня голой?
— Да. — едва кивнул — Не переживай, маленькие девочки меня не интересуют. — продолжил отстранённо.
Ответить Лисе не дал запищавший градусник у неё под кофтой.
Молча поднялся, протягивая руку и забирая предмет из её тёплой ладони. Лиса поспешно одёргивает свою руку, когда ей пальцы касаются моей ладони и розовый румянец, снова покрывает к её щекам.
— Отдыхай. — сказал, возвращая градусник на место, предварительно взглянув на цифры — Проголодаешься — найдёшь меня в кабинете.
Температура действительно спала, как и заверяла меня Лиса.
“Не переживай, маленькие девочки меня не интересуют” — прокручиваю в голове, сказанную ей фразу.
— Оказывается интересуют. — бросаю в пустоту кабинета, прикрывая глаза и вспоминая не только нежность её кожи, но и то, как выглядит её тело, под мешковатой одеждой.
17
— Уумм… — потягиваюсь на постели, стараясь растянуться как можно сильнее.
Интересно, сколько я спала? По ощущениям часа три, не меньше. Не открывая глаз, стараюсь понять свои ощущения в теле. Температура вроде спала, а вот горло ни на йоту не перестало болеть меньше.
— Эээ… — протягиваю, наконец открыв глаза, повернувшись к окну.
Солнце! Там светит солнце. Получается я проспала весь вчерашний вечер, ночь и судя по тому, как высоко солнце — сейчас явно не восемь утра.
Взгляд цепляется за сложенный лист бумаги, лежащий на прикроватной тумбочке. Занимаю более удобное, сидячее положение и тянусь к листу бумаги. Кто его оставил гадать конечно не приходится.
Чистые, сухие вещи в твоём шкафу. Завтрак на столе. Не забывай принимать лекарства, мерить температуру. Постарайся не разгромить мой дом. Будут вопросы/проблемы — обращайся к Марату.
— Сухо и по делу. — пробурчала, складывая из листа бумаги самолётик и запуская его по комнате.
Записка от Романова значила только одно — его нет дома. И это лучшее, что могло со мной произойти. После моих вчерашних вопросов и тем более после его ответов — видеть я его не захочу ещё как минимум НИКОГДА. Но день передышки тоже не плохо.
— Ну точно псих! — вырвалось, когда открыла шкаф и действительно там нашла выглаженные вещи.
Штаны и футболка. Практически всё, что было на мне. Кроме трусиков. Их нигде не было. Неужели выкинул? Хотя с него станется, совершенно не удивлюсь если он так и поступил с моей вещью!
Подхватила чистое бельё, вещи, расческу с резинками и неспеша прошла в ванную комнату. Дышать легче, не то, что передвигаться по дому, когда Егора здесь нет.
Минуты три разглядывала себя в зеркало.
“Не в его вкусе” — всплыла в голове фраза дружка Романова, а следом ещё одна: “маленькие девочки меня не интересуют”.
Что значит это его “маленькие”?
Детских пухлых щёчек у меня давно нет, да и не было вроде никогда, разве что в детстве, лет до шести. Естественные пухлые губы, за которое “взрослые” девочки душу готовы продать. Глубокий раскрытый взгляд…А ноги? Да они у меня чуть ли не от ушей! Да, грудь, конечно, не такая большая, но вполне себе ничего. И талия тонкая, такая, что найти джинсы или брюки иногда просто нереально! Все либо большие в талии, но хорошо сидят на бёдрах. Либо же, хорошо сидят на талии, но в бёдрах ужасно малы.