Кроме букв в шествии участвовали всевозможные животные и птицы. И даже буквашки — Жуки-типографы, жужжа, как всегда, деловито закладывали крутые виражи над толпой. Алиса сама не заметила, как оказалась в процессии. Бок о бок с ней шагал профессор Дэльфин Косаткинд.
Профессор сменил потёртую мантию на новую с горностаевой опушкой, а академическую шапочку на золотую корону и приобрел столь царственный вид, что Алису охватил благоговейный трепет, и первой начать разговор она не посмела. Но и ничуть не удивилась, когда, не выдержав молчания, Дэльфин прошептал ей на ухо:
— Больше всего на свете люблю торжественно шествовать! Вот потеха так потеха! — И он хихикнул самым неторжественным образом.
Вскоре они прибыли в великолепный зал, где после обыкновенных в таких случаях препирательств из-за мест все наконец удобно расселись и нетерпеливо уставились на нечто вроде трибуны, стоявшей на возвышении посреди зала. Алиса между тем успела всё хорошенько рассмотреть: похоже, буквы алфавита имели в Парламенте равное представительство, а на узкой галерее, опоясывающей зал, тесно сидели все прочие существа, и кое-кого из них она знала. К примеру, Деревенского Мыша, который время от времени выглядывал из-за своего Астранамического Альманаха; были там и Тутошка с Фафошкой (на голове у Тутошки белела повязка, но, к радости Алисы, выглядел он вполне бодрым); что же до Чёрной и Белой Королев, обе они восседали на возвышении, среди прочих королевских особ.
Появились шесть трубачей и в шесть труб протрубили:
СЛУШАЙТЕ ВСЕ!!!!!! У У У У У
Все встали, Алиса тоже. Однако заглянуть в маленькую дверцу, из которой, судя по всему, должен был появиться председатель Эму, ей удалось с большим трудом.
«Да, низковат здесь потолок, — подумала она. — Придётся председателю согнуться в три погибели, что не пристало столь высокой особе».
Эму вошел в сопровождении фальшивого Мартовского Зайца, и Алиса с изумлением увидела, что в потолке вдруг образовалась большущая круглая дыра, которая позволяла председателю не только высоко держать голову, но и передвигаться в любом направлении, потому что дыра передвигалась вместе с ним! (Сам не понимаю, как это может быть; могу только подтвердить, что так оно и было.)
Взойдя на возвышение, он ударил молоточком по трибуне и объявил заседание открытым. Затем вперёд вышел фальшивый Мартовский Заяц и объявил:
— На повестке дня обсуждение Конституции Эму!
— Ах, господи! — вдруг засмущался Эму. — Чего её обсуждать-то, мою конституцию, не чахоточная же? Тело как тело, ну разве самую малость раздалось после чаепития, так это ничего, сейчас пойду пробегусь, сразу спущу лишнее! — И он повернулся, намереваясь покинуть зал.
— Нет, нет, ваше Эмство, — удержал его Заяц. — Речь не о вашем телосложении. Речь о вашем Основном Законе. Некоторые буквы недовольны его духом.
— Так вот в чём дело! — вскричал Эму и уставился на собравшихся в оба стекла своего пенсне, так уставился, что кое-кто в зале смущённо заёрзал. — А будет ли мне позволено узнать природу их недовольства?
— Слово предоставляется депутату Ха! — объявил фальшивый Заяц.
Все головы повернулись к заглавному X, известному правозащитнику, который ростом и роскошью наряда выделялся среди строчных своих товарищей. Он встал, сжимая в руках речь, и даже Алиса, сидевшая довольно далеко, заметила, что речь эта написана на отдельных листочках. Перетасовав их раз, потом ещё раз, он наконец раскрыл рот.
— У… — начал он громовым голосом и замолчал.
Умышленная ли то была пауза или нет, но впечатление она произвела оглушительное, особенно на антилопу Гну, стоявшую, как вы, надеюсь, помните, за У.
Оратор между тем продолжал тасовать свою речь, и Алиса, приглядевшись, с удивлением обнаружила, что на каждом отдельно взятом листочке написано лишь одно отдельно взятое слово.
«Так вот почему он тянет!» — догадалась Алиса.
— У меня… — Депутат X опять запнулся и продолжил отчаянные поиски следующего слова в своих бумажках.
— Похоже, это будет весьма утомительно, — прошептал Дэльфин Алисе.
— Наверняка, — тихонько ответила она, — если только ему не удастся привести свою речь в порядок.