— Вы хотите, чтобы я подбросил это в их почтовый ящик?
— Вовсе нет, — ответила Алиса. — Нужно сообщить им, почему мы так поступили. Нужно дать им понять, что мы знаем, — она подошла к письменному столу, нашла конверт, большой бумажный конверт, и написала на нем толстым фломастером: УБИЙЦЫ СОБАК.
Взяв из все еще вытянутой руки Алана пакет со своими копчеными колбасками, она положила его в конверт. Бобби сделал то же самое.
— Мы ждем, когда ты сделаешь свой вклад, — сказала Алиса.
— Разве здесь недостаточно?
— Нет, подарок от всей нашей семьи.
Алан пошел в туалет, прихватив с собой конверт. Он думал о жене и ребенке, томящихся в ожидании за дверью. Они слишком на него давят. Он не может сделать это по заказу. Алан тужился, он честно старался. Но ничего не вышло. Он открыл конверт, в поисках моральной поддержки заглянув внутрь, на первопроходцев, за которыми должны последовать его собственные какашки. Ничего не изменилось.
Он отшвырнул в сторону пустую миску.
— Получилось? — спросила Алиса, когда он вышел.
— Да, — соврал он.
И семья закивала с жестокой решимостью.
— Тогда, — сказал Бобби, — самое время начинать.
Когда он вышел на улицу, в соседском доме было тихо. Для рождественской музыки еще слишком рано, да и собака отдыхала от лая. Дом выглядел очень мирным, Алан почти поверил, что все это — просто шутка, на самом деле ничего не случилось, в доме по-прежнему живут Барбара и Эрик, и все хорошо.
Интересно, наблюдает ли за ним кто-то, пока он идет по дорожке? Наверняка они, его враги, и они, его семья, подглядывают из-за задернутых штор. Он пытался нести конверт как можно более непринужденно, словно не он был причиной его визита к соседям, словно после смерти собаки он просто решил его выгулять.
Когда Алан подошел к двери, солнце уже начинало заходить, и это было странно.
Он не хотел привлекать к себе внимания. Сейчас он просто опустит конверт, и дело сделано. Осторожно-осторожно он приподнял крышку почтового ящика. Встав на цыпочки, Алан заглянул внутрь, но ничего не увидел, там было темно. Просто кромешная тьма. И ему неожиданно пришло в голову, что ночь распространяется по округе именно из этого дома.
Алан почувствовал, что из щели повеяло сквозняком. Он поежился и оглянулся. Солнце почти село, пора довести дело до конца. Он поднес конверт к отверстию, чтобы проверить, пройдет ли он. Размер отверстия подходил идеально, и он начал опускать конверт в ящик.
Вдруг Алан почувствовал, что кто-то тянет конверт с другой стороны.
Сначала он подумал, что тот за что-то зацепился, и собрался опустить его под другим углом, но конверт точно кто-то держал. За дверью его ждали и затягивали в дом.
Алан инстинктивно отшатнулся, не понимая почему. Ведь он же сам хотел принести сюда конверт, разве не так? Но, услышав внутри дома чье-то сердитое рычание, он понял: нельзя допустить, чтобы конверт попал внутрь. Ни малейшей частицы его жены и сына, будь то даже дерьмо, не должна попасть туда. И он с новой силой начал тянуть конверт назад. Тот, кто рычал за дверью, был потрясен сопротивлением, раздосадован даже заскрежетал зубами. Алан был уверен в этом. Пытаясь схватиться за конверт поудобнее, Алан поставил одну ногу на дверной коврик и посмотрел вниз. Это было ошибкой. На коврике не осталось никаких надписей. Там вообще ничего не было, только что-то темное, мягкое и скользкое. Алан не удержался и, отпустив конверт, упал назад.
Конверт исчез, крышка почтового ящика с грохотом захлопнулась. Алан закричал от отчаяния и страха, и вдруг осознал, какой темной стала ночь.
Когда он вернулся, Алиса ждала его в постели в нижнем белье. Она никогда не показывалась ему в таком виде. Сквозь бюстгальтер были видны задорно торчащие груди.
— А где Бобби? — спросил он.
— Бобби еще несколько часов назад пошел спать, — ответила Алиса. — Ты сделал это. Ты мой большой, храбрый и плохой мальчик. Ты был мне мужем и отцом своему сыну. Ты защитил нашу семью, ты обеспечил нашу безопасность.
И во второй раз, с тех пор, как он ее узнал, она набросилась на него. Алиса сорвала с него галстук, пиджак, ее руки ласкали его и губы целовали его тело.
— Я так сильно тебя хочу и так тебя люблю, — прошептала она и толкнула на кровать.
— Ну ладно, — ответил Алан.
И, господи, она была везде, как она умудрялась такое вытворять, имея всего две руки. Она была в нем и он был в ней, причем последнее стало для него приятной неожиданностью.