Нет...я была свободна только последние месяцы, будучи с Джоном, будучи одной из Черных Пташек. Какие бы гадкие слухи не ходили о последних в СМИ. Хотя кого я обманываю? Я никогда не была настоящей Черной Пташкой. Джон лечил меня, а я не имела права покидать территорию центра на долгое время. А вдруг?
А вдруг истинной свободы - не существует?
Главной целью сильных мира сего является создание условий мнимой свободы, когда они смогут манипулировать нами в своих корыстных целях.
Эту тактику успешно используют представители правящей элиты, так почему же Ларс не может?
________________________________________________________________________________
Что такое приключение?
Это ведь не что иное, как...неприятность?
Неприятность, которую мы обязаны превозмочь.
Если мы завалили миссию, то приключение превращается всего лишь в трагедию, несчастный случай, смертельный исход или в лучшем случае – разочарование.
Никакой романтикой от такого приключения не веет. О нем могут снять кино, но это будет уже совсем другой жанр - драма или триллер, там уж как пойдет...
На этом месте должен присутствовать загадочный шорох страниц дневника и глухой саркастичный смешок.
Правда, я пока еще не настолько выжила из ума, чтобы вести искренний бумажный дневник в доме этого ублюдка.
Большинству городских норвежек плевать, как они выглядят, хотя не могу сказать, что американки из маленьких городков чем-то от них отличаются. Но все же будучи в «Черных пташках» я была обязана неплохо выглядеть и стараться следить за собой.
Таковы были условия работы с Джоном.
Но ведь Ларс «даровал» мне свободу?
Почему бы не воспользоваться ею?
Дом Ларса, как и вся окружающая аура его вещей, предметов, запахов, так и сквозили чистотой, культурностью, изысканностью и толикой педантичности. Северный Пес не нуждался в царском интерьере, но наряду с этим я не назвала бы его «берлогу» шикарной, роскошной. Нет, это не то слово...
Северная обитель походила на те странные дома, которые содержали вполне обеспеченные, приличные люди, однако, было в них что-то недосказанное, таинственное...ровно владельцы намеренно старались сохранять напускной минимализм, приверженность традициям, умеренную чистоту, скрывая тем самым в своих подвалах отлично оборудованную комнату пыток или репетиционную базу блэк-металлистов. Это ведь Норвегия, ну?
Хотела бы я чтобы Ларс оказался простым блэк-металлистом...
Пес ни разу не предстал передо мной в помятом утреннем виде в неглаженной майке или, упаси меня, Скандинавия, без штанов. Наверное, он уже родился таким: в хрустящей рубашке, гладковыбритым и с непомерными амбициями и повадками психопата.
Северный Пес даровал мне со своего господского плеча свободу.
Что ж, стоит проверить, насколько широки мои границы дозволенного. Быть может, мне стоит поискать здесь «себе подобных»? Таких же купленных «рабов» на поводочке, барахтающихся в омуте беспомощности. Новые знакомства помогут узнать, что грозит и мне через их личные истории.
Я открыла свой розовый рюкзак, выудила оттуда смятые серые джинсы и белую майку. Нацепив сверху ту самую черную толстовку - «монашку», как я ее называла, мне пришлось убрать растрепанные волосы в хвост. Теплой одежды у меня не было, но я приняла коварное решение позаимствовать просторную зеленую «штормовку», что успела заметить на вешалке у входной двери. Денег у меня опять-таки не было. Документы? Какие документы положены рабам в этой стране? Я буду гулять по городу до первого полицейского? Ведь у меня американский паспорт. Хотя...также и особый статус пребывания, указанный все в том же паспорте. Меня перевезли, словно домашнюю собачонку, разве что не посадили в тесную переноску.
Я не в курсе всей этой современной бюрократии, но...
Судорожный бег прерывистых моих мыслей прервал вежливый стук в дверь. Вежливый, потому что короткий и всего лишь два раза.
Не спрашивая разрешения – но, я и без того не смогла пошевелить онемевшими от ужаса губами - дверь щелкнула и отворилась. На пороге нарисовался Ларс Кристенсен с чашкой дымящегося черного кофе. Этот прекрасный аромат немного расслабил меня и даже подарил на секунду забытое ощущение домашнего комфорта.
«Расслабление подобно смерти», - думала я, чувствуя, как задергался левый глаз.
Янтарно-ореховые глаза человека не выражали ничего, кроме холода, а чистые волосы и выглаженная черная рубашка говорили о том, что Пес проснулся гораздо раньше меня.
- Который час? - вдруг неловко вырвалось у меня. «Я не должна была говорить первой!»
- Только восемь утра. У тебя еще есть время... - он неспеша прошел в комнату, не удостаивая меня и взглядом, приблизившись к шкафу. Кажется, ему нравилось разговаривать со мной «спиной». Я хмыкнула и продолжила закидывать свой хлам в рюкзак и промакивать лицо влажными салфетками. Уж, что-что, а косметичку я с собой захватила солидного размера. - И куда ты собираешься? - не поворачивая головы, спросил Северный Пес. «Тебе ведь не интересно! Хотя мне пора бы привыкнуть к этому равнодушному, отчужденному тону».