_______________
* Белолицые.
В складках глубоких морщин пробежала чуть-чуть заметная улыбка и тотчас угасла. За лето Алитет привез с моря больше шестидесяти моржей. А сколько их брошено в море!
Пурга неистовствовала. О выходе на охоту нельзя были и думать. В эти дни многие охотники побывали у Алитета. Алитет каждому давал кусок мяса и жира. Людям надо помогать. Без них тоже нельзя жить.
С жиром и мясом вернулся от него и Ваамчо.
Смоченный жиром мох загорелся широким языком пламени и осветил темный и холодный полог. Яранга ожила. Как приятно теплое и светлое жилище. Илинеут повеселела и торопливо принялась хозяйничать. Вскоре закипела вода. Старуха каждому налила горячего чаю. Но Ваамчо хмуро и недовольно посматривал на жирник, от которого исходило тепло.
- Зачем у тебя, Ваамчо, печаль в глазах? Вот видишь, и огонь завелся у нас, - сказала повеселевшая Нлинеут.
- Алитет просил мою собаку - Чегыта. Слова его обожгли мне сердце. Я сказал: нет. Ведь я тоже охотник. Разозлился он. Пусть. И еще новость я узнал, отец...
Ваамчо помолчал и с большим волнением и тревогой начал опять говорить:
- Ты помнишь, отец, я поставил капканы на песцов у Трех Холмов? Это очень хорошее место. Я много натаскал туда приманки. А песцов так и не поймал. Приманка пролежала нетронутой. От приманки шел дурной запах. Откуда такой запах в тундре, я не знал. А сейчас, когда Наргинаут давала мне жир и мясо, она уронила бутылку. Бутылка разбилась. Из нее потекла вонючая вода: вот понюхай, отец, я испачкал в ней руки.
Ваамчо поднес руку к носу отца, и старик с брезгливостью отвернулся.
- Это таньгинский светильный жир. Чарли Красный Нос наливает его в железный светильник. Неужели Алитет залил нашу приманку этим вонючим жиром? - удивленно спросил старик. - Тогда, пожалуй, он совсем негодный человек.
- Тот же запах. Такой противный запах нельзя забыть, - сказал Ваамчо.
Старик тяжело вздохнул.
Этот мужской разговор проходил мимо ушей женщины. Илинеут занималась своими делами. Она понесла кадку с помоями. Но едва она приоткрыла наружный полог, как порывистый, со свистом ветер вырвал кадку из ее рук. Кадка покатилась от яранги. Старуха бросилась догонять ее и скрылась в темноте.
В ярангу Илинеут не вернулась. А ветер гудел и рвал крышу. Казалось, поднялся весь снежный пласт.
Он кружил в воздухе и с шумом проносился к морю. Со стоек сорвало крепко привязанную байдару, и она, переваливаясь по снежным сугробам, покатилась к обрыву.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Алитет лежал на пушистых оленьих шкурах после сытного завтрака. Он съел большой кусок моржового недоваренного мяса, ломтиков десять китового жира, напоминавшего шпиг, выпил две большие чашки крепкого чая и почувствовал приятную леность, располагающую ко сну. На его голом животе верхом сидел сын Гой-Гой. Мальчик звонко смеялся, изредка посматривая на мать. Наргинаут разливала крепкий душистый чай "липтон", чтобы подать Корауге, сидевшему в углу жилища. В пологе было душно. Голые темные тела обитателей этой яранги в ярком освещении трех жирников лоснились, словно кожа мокрого моржа.
Шаман Корауге сидя дремал. Борясь со сном в ожидании чая, он то вздрагивал, пробуждаясь, то снова погружался в дремоту.
- Чарли быстро-быстро бегает... Чарли - вожак, - говорил Алитет сыну про свою передовую собаку.
Алитет из лучших чувств к приятелю-американу назвал своего любимого умного пса именем мистера Томсона.
- Такой собаки ни у кого нет. Только у меня.
Алитет, надувая живот, поднялся на локтях. Гой-Гой свалился на шкуры, рассмеялся и, как медвежонок, опять полез на отца.
В полог просунулась голова жены Туматуге.
- Ты пришла? - приветствовала ее Наргинаут.
- Да, - ответила женщина. - У нас вышел весь жир. Туматуге лежит больной, а в яранге холодно.
- Отец, надо призвать духов-исцелителей. Надо помочь Туматуге. Он лучший охотник, - сказал Алитет, глядя на жену Туматуге и подчеркивая заботу о нем, но шаман сидя спал. - Наргинаут, дай ей кусок. Пусть засветит жирник и шьет торбаза и туфли. Придет вторая луна, я поеду к оленеводам и к американу, - сказал Алитет, придвигаясь вместе со шкурой опять к чашке горячего чая. - Только хорошие туфли шей. Сам американ будет носить их.
Женщина в знак согласия замотала головой и скрылась вслед за Наргинаут.
Шаман Корауге пробудился и придвинулся к столику.
- Сколько людей кормлю я! - воскликнул Алитет.
- Много, - хриплым голосом подтвердил Корауге; он протер оленьей шкурой глаза и стал шумно прихлебывать чай. - Ты, Алитет, слишком щедро помогаешь всем. Запасы надо беречь. На побережье нехватка мяса, запасы большую силу имеют. Особливо в голодное время.
Вдруг налетел шквал, и яранга Алитета пошатнулась. Все насторожились.
- Очень сильный, большой ветер. Надо просить духов остановить его. Шаман посмотрел на бубен. - Пусть людишки пойдут на охоту. Они жадны от безделья. Запасы твои сожрут.
Вошла Наргинаут.
- Ты понемножку им давай, - распорядился Алитет. - Пусть чаще просят. Так я думаю. Так мне и Чарли говорил. А Ваамчо - больше ни куска. Пусть образумится. Теперь, если и захочет отдать собаку, не возьму. Безумный! И зачем ему одна хорошая собака? Она лишь мучается среди дрянных его собачонок.
- Сорок три собаки у тебя, Алитет. Зачем тебе собака Ваамчо? У него совсем их мало, - сказала сочувственно Наргинаут и испугалась.
- Что слышат мои уши? - прошипел шаман. - Или ты каюром стала, что разговариваешь о собаках? Или язык твой научился болтать о мужских делах?
- Корма много нужно для собак, - тихо проговорила Наргинаут.
- Корм - не твоих рук забота. Ты забыла, что Алитет убил кита? Все равно мясо идет на сторону. Или тебе надоело кормить моих собак? А? оскалив зубы, спросил Алитет. - Любая женщина с завистью смотрит на обилие твоей работы. Скажи, отец, если ум твой согласен, правильный разговор веду я или нет?
- Ты сын Корауге. Ты всегда ведешь правильный разговор.
Довольный похвалой, Алитет улыбнулся. Он провел пальцами по мускулам руки и вдруг неожиданно спросил отца:
- А почему мне не взять еще одну жену?
- Нельзя брать вторую жену тому, кто и одну не может снабдить едой. Ты можешь кормить много жен и всех их детей. Ведь ты не слабый человек. Ты кормишь четыре упряжки собак! - гордо сказал шаман, потрясая костлявой рукой.
Алитет торжествующе посмотрел на жену.
- А? Наргинаут? Понятный разговор?
- Твой ум, - покорно ответила она.
- Ты стала неповоротливой от старости. Ты не успеваешь смотреть за хозяйством.
И долго говорил Алитет с отцом об умножении богатства своего, о покупке большого стада оленей, о торговле с кочевниками и американами.
К ночи, когда все собрались спать, шаман взял бубен. Раскатистые звуки бубна зарокотали, зазвенели. Медленно затихал ветер. Шаман речитативом пел:
Мои людишки много дней не выходили из яранг...
Моим людишкам надо идти за тюленем...
Алитет устал помогать им...
Ветер, остановись!..
Сам Корауге просит
- Гыть, гыть! Кайва, кайва!* - поощряя и возбуждая шамана, выкрикивал Алитет.
_______________
* Правда, правда!
Корауге исступленно бил в бубен, истерически кричал, взывая к духам.
Норд обессилел: он умчался в горы, в глубь чукотских хребтов, но с моря все еще слышался треск неугомонившихся льдов.
Охотники вылезли из душных пологов и столпились около яранги Вааля.
- Понесла кадку и... не вернулась, - разводя руками, говорил старик. - Искали ночью.
Старуху Илинеут нашли утром в торосах у самого обрыва. Она сидела около льдины, уткнув голову в колени. Ваамчо дотронулся до ее плеча, и окоченевшее тело повалилось. В стороне, шагах в десяти, из-под снега виднелся краешек кадки.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Из-за горных хребтов показался огненно-медный шар луны, быстро поднимаясь по небосводу все выше и выше. Она словно бежала по краю неба. Порой мгла закрывала луну, и тогда ярче светили звезды.