- Пожалуй, правильно сделал, Михаил Петрович, - неуверенно сказал Лось.
- Ну, разумеется, я же знаю край. Вот обживешь место, дом выстроишь, тогда и поднимай паруса. Так я и сказал ей... А рвется она к тебе! Наши капитанские жены не отличаются этим качеством. Привыкли, чертяки, жить без мужей... Ну, давай выпьем... Митрич, еще картошки! - крикнул капитан, доставая маслины и засахаренный лимон.
- Как жизнь идет на материке, Михаил Петрович?
- Жизнь идет по курсу, заданному Владимиром Ильичом. Идет прямым курсом, ломая и рифы и подводные камни. Разумеется, не без бузотеров. Ну да ведь их понемногу списывают с палубы. Иначе и нельзя. Я по себе сужу: распусти экипаж - и пойдешь на дно... раков кормить.
Грохотали лебедки, веселый шум стоял на палубе, в трюмах. В иллюминатор капитанской каюты доносилось: "Вира!", "Майна!"
- Домище привез тебе на двадцать комнат. Три школы. Будешь жить теперь, как монакский президент.
Лось задумчиво покачал головой.
- Мало это, Михаил Петрович. Три школы... Сам знаешь, какое побережье. Это тебе не монакское государство.
- Э, батенька мой, ты думаешь, "Совет" резиновый? Хватит для начала. И Москва не сразу строилась.
Капитан крикнул:
- Митрич, старпома ко мне!
Явился старший помощник; капитан сказал:
- Иван Иванович, весь экипаж на авральные работы по сборке ревкомовского дома! Срок - двое суток.
- Есть, Михаил Петрович!
- Задымят печки ревкома - и вира якорь... А школы куда тебе развезти? - обратился капитан к Лосю.
- Одну - здесь, одну - в южную часть района, третью - в Энмакай.
- Гм!.. В Энмакай? Это больше трехсот миль по льдам.
- Надо, Михаил Петрович, очень надо! Место там такое! Очень трудное место. Охотники там в цепях шамана и крупного торгаша Алитета.
Капитан задумался. Он молча закурил и решительно сказал:
- Хорошо, Никита Сергеевич! Рискну... - И, хлопнув рукой по столу, восторженно воскликнул: - Нравится мне такая Россия! Целый корабль гонит во льды, чтобы доставить маленькую школу. Это же великий и невиданный гуманизм!
- Ну, а как же иначе, Михаил Петрович? Это же все наши обычные дела.
Они вышли на палубу. Подбежавший Андрей Жуков возбужденно крикнул:
- Вельботы! Двенадцать штук, Никита Сергеевич!
- Вельботы?! - изумленно переспросил Лось.
- Привез, - сказал капитан. - Вызывали меня на консультацию в Комитет Севера. Моя рекомендация!
- Вот за это спасибо тебе, Михаил Петрович! - И Лось, подняв подбородок и проведя по горлу рукой, сказал: - Вот так они нужны здесь.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
В тесном домике старого ревкома в ожидании Лося собрались вновь прибывшие работники.
Доктор Петр Петрович, лет сорока на вид, с широким добродушным лицом, стоял у самодельной схематической карты Чукотского полуострова и разговаривал с геологом Дягилевым.
- Вот посмотрите, Владимир Николаевич: это, наверное, последнее, исправленное и дополненное издание картографического управления Лося? иронически сказал он инженеру, показывая на висевшую на стене карту.
Дягилев, высокий худощавый человек с энергичным лицом, вынул из полевой сумки печатную карту и, сличая ее с лосевской, удивленно произнес:
- Надо сказать, что она все-таки подробней и лучше моей. Видите, Петр Петрович, здесь у меня сплошное белое пятно. Одна береговая полоска - и та не точна. А на карте Лося даже заливы и мысы отмечены...
Инженер углубился в изучение ревкомовской карты.
Трое молодых людей внимательно рассматривали тетрадь Лося с чукотскими словами и фразами. Это были учителя: Николай Дворкин, Кузьма Дозорный и Михаил Скориков. Их внимание привлекло грамматическое образование числительных в чукотском языке.
- Смотрите, ребята, это очень интересное словообразование! - сказал учитель Скориков. - По-моему, у них в основе счета не десятки, а пятерки.
- Не может быть?! - усомнился Дворкин. - Видишь: один - иннень, десять - мынгиткен, одиннадцать - мынгиткен иннень пароль. Ясно, что десятка в основе.
- Ты дальше гляди! - горячо возразил Скориков. - Пятнадцать кильхинкен, шестнадцать - кильхинкен иннень пароль. О чем это свидетельствует?
- Мне тоже кажется, что в основе пятерка, - вмешался Кузьма Дозорный.
Разгорелся горячий спор.
Лишь один начфин ревкома Прыгунов сидел в углу и мрачно молчал. Немного одутловатое его лицо выражало недовольство, и, казалось, он думал: "Охота им спорить о всякой чепухе! Ну, братцы, и заехали мы в сторонушку!"
Милиционер Хохлов натужно писал что-то на полевой сумке, положенной на колено.
- Что ты пыхтишь как паровоз? - пробурчал начфин.
- Протокол на тебя пишу, чтобы ты не закис здесь, - огрызнулся Хохлов.
Все эти люди, прибывшие сюда из разных концов России, за время пути на "Совете" уже хорошо познакомились и от вынужденного дорожного безделья подтрунивали друг над другом. Больше всего доставалось Прыгунову, который поехал на Север за "длинным рублем".
В комнату вошли заведующие пушными факториями - "красные купцы", как окрестили их в пути, - Русаков и Жохов. Оба они были специалистами-пушниками. Русаков - сибирский охотник и бывший служащий фирмы, а Жохов - бывший владелец своего предприятия, смирившийся перед новым режимом. Однако свою неприязнь к новому он не всегда скрывал.
Жохов остановился в дверях ревкома и, оглядывая невзрачную комнатушку, с пренебрежением произнес:
- Это и есть чукотский Дворец Советов?
Прыгунов прыснул от смеха.
- Подожди смеяться! - строго сказал милиционер. - Еще как радоваться будешь этому дворцу! Вот большой дом не успеют построить - и будешь щелкать на чердаке своими счетами.
С улыбкой радушного хозяина вошел Лось в сопровождении инструктора ревкома Осипова.
- Вот, товарищ Лось, почти все наши люди здесь, - сказал Осипов.
Небольшого роста, кряжистый, Осипов выглядел пожилым человеком рабочего вида. Он приехал сюда по партийной мобилизации как работник, знающий моторное дело.
Познакомившись с прибывшими, Лось спросил:
- Кто из вас член партии?
- Я, - ответил заведующий факторией Русаков.
- Учителя - все комсомольцы, - добавил Осипов. - Их уже можно передавать в партию. Молодцов, радист, - тоже комсомолец.
- Который из вас радист?
- Вот он, легок на помине, - представил Осипов вбежавшего Молодцова.
- Здравствуй, товарищ Молодцов! - радостно, как самого дорогого гостя, приветствовал его Лось. - Смотри, вот твое помещение. Здесь будем размещать радиостанцию.
- Неважнецкое помещение, - разочарованно оглядывая комнату, проговорил радист.
- Не красна изба углами, а красна пирогами. Отличная будет радиостанция. - И, обратившись ко всем, Лось сказал: - Вот видите, товарищи, как тесно мы жили: посадить даже негде. Но долго я задерживать вас не буду. Дело вот в чем. За время стоянки парохода мы должны во что бы то ни стало собрать новый дом ревкома и школу. Кроме строительной группы, капитан дает мне весь экипаж "Совета". В этот аврал придется включиться нам всем. Я обращаюсь к вам с просьбой приналечь как следует. Успеем отоспаться потом. Ночи здесь будут длинные.
- Не беспокойтесь, товарищ Лось, приналяжем, - сказал врач. - Нас и подбирали сюда с тем, чтобы мы были годны для всякой работы.
- Добре! Ты, Осипов, возглавишь бесперебойную доставку лесоматериалов. Доктор возьмет на себя руководство по доставке кирпича и глины - словом, печное дело. С берега надо установить живой конвейер. Местные ребятишки станут цепочкой, а кирпичи из кунгаса пойдут из рук в руки. Я потом помогу вам, товарищ доктор, наладить это дело. Имейте в виду, что это очень важный участок работы. Если не успеем за время стоянки парохода вывести трубы - пропадем: печи у нас некому будет класть.