Шло время. Скандалы не возобновлялись. Окружающие ждали скорой кончины знаменитого на весь город треугольника, а он продолжал жить припеваючи. Может и не припеваючи, но твёрдо стоя на грани основания: Вовчике. Были и неприятные моменты. Свету и Машу за подобную безнравственность родители выгнали из их домов. А так как Вовчик к тому времени уже полностью обосновался в одной из моих комнат, то они перебрались к нему. А на возражения моей мамы Вовчик вполне резонно ответил:
— Ведь Тая может иметь мужа? Значит и я могу иметь жену.
— Но ведь она имеет одного! — горячилась моя мама.
— А что ей мешает иметь двух?
— Законы нашей страны! Которые необходимо выполнять!
— А по закону: я разведён! — невинно сообщил Вовчик, показывая отметки в паспорте. — Какие ко мне могут быть претензии?
— А что же тогда они обе делают в твоей комнате? — не сдавалась мама.
— Это мои бывшие жёны. Они облечены моим самым высоким доверием. Я на них всегда могу положиться и поручить любое дело. Так что же в том зазорного, если они займутся немного делом: уберут в комнате и застелют постель?
После этого разговора мама только махнула рукой и высказала надежду, что долго эти две дуры подобного не выдержат и сбегут одновременно.
Мамино пожелание не сбылось. И Маша и Света гармонично влились в нашу компанию. Тем боле, что мы их знали очень давно и вполне основательно. Ведь они поочерёдно заходили в гости. И были весьма весёлые и общительные личности.
Только вот между собой почти не разговаривали. И тщательно создавали видимость, что соперницы не существует. Хотя спали все втроём на большом диване, под дальней стеной лаборатории. Как они там умудрялись не перессориться за обладание любимыми частями нашего генератора идей? Ума не приложу! Но ни единого громкого крика от туда не доносилось никогда. Разве только негромкие. Да и то не крики, а стоны.
Единственно, когда Маша и Света проявляли полное сотрудничество и взаимную разговорчивость, это когда Вовчик где-то начинал задерживаться. То есть когда начинала проявляться его блудливая натура. Он ведь так и остался падок на всех мало-мальски симпатичных женщин. Но тут его ждал полный облом. Обе его бывшие жены, так напрактиковались и спелись в вопросах борьбы с соперницами, что бедному пупу Земли ничего не оставалось, как вернуться в лона своей семьи несолоно хлебавши. А самым действенным методом для его жен являлось полное спокойствие и неимоверная гласность. Буквально моментально они высчитывали новую симпатию своего бывшего мужа, встречались с ней и обо всём рассказывали. Иногда даже в присутствии Вовчика. Средство оказалось самого эффективного действия. Конкурентки сбегали от Вовчика как от огня, а если кое-кто срывался на скандал, то тогда оттуда сбегал сам Вовчик. Со скоростью истребителя.
К выше сказанному можно только добавить, что Маша и Света благополучно получили высшее образование и трудились на популярной в народе ниве создания и усовершенствования новых сортов вин, коньяков и ликёров. Правда, на совершенно различных и отдалённых друг от друга винодельческих комбинатах.
Теперь осталось рассказать только о моей Булочке. То есть о моей женщине, которая переехала ко мне в комнату три года назад. Вытеснив оттуда моего друга Серёгу, который вполне безропотно перебрался в салон.
Вообще то Булочку зовут по-другому. При рождении ей дали вполне нормальное имя Гюльчитай, но оно как-то не шло к ней. Особенно в нашей компании. А новым именем я наградил её лично, и оно приклеилось к ней намертво. И было это в конце её первого визита в нашу компанию. Мы немного выпили, послушали песни Серёги, даже потанцевали, а когда всё доели, я спросил:
— Может, хочешь ещё чего-нибудь? — и она удивила ответом:
— Очень люблю булочки с чаем! Может у вас есть?
— Да ты сама, как булочка! — сделал я ей комплимент. И всё! С тех пор иначе её кроме как Булочка или Булка и не называют. Тем более это имя ей подходит больше, чем данное при рождении. Она вся такая полненькая, упругая, пышненькая, румяная. Прелесть! Хотя, если признаться честно, моим идеалом были всегда женщины стройные и худощавые, а тут надо же! Влюбился в полненькую. Но возле неё я об этом забываю и становлюсь похож на ручного медвежонка, выполняющего все её прихоти. А уж как она готовит! С посудой можно проглотить! Так что Булочка — это имя данное ей самой её сущностью.
Только мама если хочет мою женщину обидеть или поддеть, называет настоящим именем. Иногда, очень редко. Но громко и с выражением:
— Гюльчитай! Почему это Евгений такой осунувшийся и кашляет? Ему на ночь горячего молока с мёдом надо давать обязательно!
Когда Булочка стала со мной жить, мама попыталась почему-то на неё наехать. Кажется даже поначалу невзлюбила. Но после продолжительного разговора на кухне с глазу на глаз, они о чём-то договорились. Мама даже зауважала Булку. И как мне кажется, немного побаиваться стала. А она, поверьте, никого не боится. И на чём они между собой сошлись? Так и не знаю. Молчат обе.
Специальность моя избранница имеет весьма редкую: модулятор изменения дефектов в генной наследственности. Родилась в Казахстане, к нам приехала пять лет назад после окончания мединститута. И когда я был возле неё, мне было уютно и совершенно безразлично наличие других женщин во Вселенной. Даже на Таю перестал засматриваться.
Вот так мы и жили. Следует также особо указать, что Вовчик использовал все наши знания и умения на пользу «общего дела», как он выражался, часто и совсем без упрёков совести. Признаться, мы для него иногда выискивали и доставали сведения частично, а то и полностью не подлежащие огласке и достоянию широкой общественности. Порой даже и очень узкой. Но мы даже об этом не задумывались: надо значит надо! А уж о том, что творил Вовчик в своей лаборатории, похоже, он и сам не знал.
Вдобавок ко всему за последний год Вовчик, при полном попечительстве моей мамы и всемерной Жориной поддержке прямо-таки утыкал потолок нашего салона целым сонмом приборов непонятного назначения. Ходить они не мешали, благо наша квартира имела три семьдесят в высоту, но зрелище создавали просто уникальное. На наши настойчивые расспросы слышались уверенные ответы о необходимости изучения нашего совместного эмоционального фона. То есть при общении, и даже просто при занятости каждого своими делами, в помещении происходит некая конгломерация всех наших чаяний, мечтаний и умственного потенциала. И когда это смешивается, создаётся особая среда, единственная и неповторимая. Присущая только нашему коллективу. А приборы для этого и нужны: что бы среду эту изучать и аккумулировать.
Поэтому каждый старался делать свои дела или заниматься увлечениями, не выходя в большой мир. Не отрываясь, так сказать, от дома. Хотя всё безропотно подчинялись одной сильной личности.
Так у нас и было налажено: пуп Земли выскакивал из своей лаборатории в общий салон, самую большую комнату моей квартиры, и чётко отдавал конкретное указание. Если оно касалось одного из нас, то он занимался им, а весь процесс болтовни и весёлого трепа продолжался. Если касался всех, то мы дружно переключались на решение поставленной перед нами задачи.
Иногда Вовчик отдыхал. Тогда на стол ставились принесённые с работы его жёнами вина, коньяки, ликёры и мы, достав лёд из холодильника, превращались в барменов-экспериментаторов. И добились в этом огромного профессионализма. За несколько лет мы получили такую гамму новых и приятных коктейлей, что некоторые из них были отмечены на предприятиях, где работали Маша и Света. Однажды, после их восторженных рассказов о благодарностях от директоров, Жора глубокомысленно изрёк:
— Пора покупать свой бар!
Что тогда началось! Мы и смеялись и критиковали, и вспоминали о трудностях с этим связанные. После часов трёх, когда я высказал общее мнение:
— Хлопотное это дело! Не для нас! — Жора выдал следующую фразу:
— Тогда надо продавать рецепты!