Римус улыбнулся, поцеловал его и согласился, что это будет прекрасно, это будет приключение, потому что в этот момент Сириусу нужно было от него именно это. И он был решительно настроен делать всё, что нужно Сириусу, так долго, как только сможет.
– Я так жду встречи с Андромедой – и с ее дочкой! Она уже должна быть на седьмом году сейчас, не меньше? Эй, только представь, если они с Гарри влюбятся друг в друга, это же будет совсем с ума сойти! И тогда он будет моим… кем, племянником?
– Получается, двоюродным, или как-то так, – задумался Римус. – И вообще, о чём ты говоришь? У них почти десять лет разницы. Нам было тринадцать лет, когда Андромеда родила дочку.
– И с Грюмом, с этим старым хреном, и с Артуром, и с Гидеоном и…
– Сириус, нет, – ласково возразил Римус. – Гид и Фаб погибли, помнишь?
– О… о, да… – у Сириуса упало лицо, и Римус почувствовал себя кошмарно. Возможно, он не мог соглашаться совершенно со всем. Он прикоснулся к руке Сириуса. – Всё хорошо, ты уже вспоминаешь всё гораздо лучше, чем несколько недель назад.
– Может быть, – неуверенно сказал Сириус. Он помассировал свою руку. – Я, наверное, пойду немного отдохну, если это ничего?
– Конечно.
Римус закончил собирать вещи, и когда он вернулся в гостиную, на диване снова лежал свернувшийся Бродяга.
Они легко поужинали, и Римус включил телевизор, потому что у него был последний вечер, когда он находился в присутствии всех своих маггловских удобств. Они решили взять с собой все свои старые музыкальные пластинки – хотя многие из них исказились со временем и теперь издавали неприятные скрипящие звуки, заглушающие музыку. Когда все вещи были уложены в чемоданы и коробки, их переезд стал ощущаться совершенно окончательным для Римуса. Но, возможно, всё дело было просто в нервах.
Он попытался не переживать, наблюдая, как небо за окном превращается в тёмный оттенок синего, уличные фонари зажигаются от бледно-розового до ярко-оранжевого, и яркие звёзды начинают светить сквозь облака. Световое загрязнение в Лондоне означало, что звёзды были редким явлением – даже самые яркие из них можно было едва-едва различить.
Сириус уже дремал на его плече, когда по телевизору начались девятичасовые новости. Римус зевнул и взмахнул палочкой в сторону экрана, выключая его в самый последний раз.
– Эй, – прошептал он Сириусу. – Давай, пойдём спать.
– Ммф.
Римусу пришлось немного его потрясти, но наконец Сириус поднялся и словно зомби прошёл по коридору в сторону спальни. Римус почистил зубы и умылся, прежде чем последовать за ним.
Сириус стоял рядом с кроватью, закусив губу.
– Давай, – зевнул Римус, заползая под одеяло. – Что такое?
– Эм. Ничего, – Сириус медленно присоединился к нему.
Римус притянул его к себе, безумно счастливый, что Сириус снова рядом с ним. Он обернул тело Сириуса руками, вдохнул его запах и спрятал лицо в этих красивых волосах. Это было так приятно. Он чувствовал себя полным, завершённым. Он поцеловал Сириуса в щёку в поисках его губ.
– Люблю тебя.
– Тоже тебя люблю, – ответил Сириус, хоть он был очень напряжён и отвернул лицо в сторону.
– Что случилось? – спросил Римус, отстраняясь от него. – Я слишком давлю…?
– Нет, я просто… – Сириус тоже отстранился. – Прости, я просто думаю, что я не могу… ну, понимаешь, больше не могу.
– О, – моргнул Римус. – О, господи, прости, я не имел в виду… конечно, нет, если ты не хочешь.
– Нет, я хочу, – скривился Сириус. – Я просто не уверен, что могу. После Азкабана… эм. Не то чтобы в этом плане много чего происходило, если ты понимаешь, о чём я. Я могу не… э. Я просто не хочу, чтобы ты подумал, что это из-за тебя.
– Оу! – Римус снова моргнул. Он не совсем понимал, что сказать или что сделать. С этой проблемой он ещё никогда не сталкивался прежде. Он хотел быть добрым. – Я просто рад, что ты здесь, – честно сказал он. – Мне больше ничего не нужно.
– Правда?
– Правда.
Сириус повернулся к нему, взял лицо Римуса в свои ладони и поцеловал его, долго и глубоко. Этого было бы достаточно; по-настоящему, искренне, честно. Римус был бы полностью счастлив с губами Сириуса, его вкусом и запахом. Но спустя какое-то время Сириус отстранился и ухмыльнулся.
– Но это не значит, что я не хочу, чтобы ты попытался…
И Римус чуть ли не рассыпался на кусочки.
На это ушло очень много времени. На это потребовалось гораздо больше поцелуев, гораздо больше нежностей и ласковых прикосновений, жаркого шёпота; на это потребовалось несколько часов. Но как Римус мог жаловаться, когда Сириус наконец снова вздыхал в его руках? Это было так чувственно и так невероятно красиво.
Когда всё закончилось, они лежали без сил, разгорячённые, счастливые. Римусу казалось, что каждая клетка его тела поёт; каждое нервное окончание вибрирует. Сириус прижался к нему и погладил его шрамы, прямо как раньше.
– Хммм.
– Хммм.
– Римус?
– Да?
– Можно задать тебе один вопрос?
– О, – улыбнулся Римус. – Если тебе очень надо.
– Что ты делал все эти годы, Луна… прости.
– Да нет, всё нормально. Называй меня Лунатик.
– Лунатик, – счастливо вздохнул тот. – Чем ты занимался? Когда мы связывались с остальными – они смотрели на тебя с таким же удивлением, что и на меня. Они все сказали, что не видели тебя уже очень давно.
– С самой войны, – подтвердил Римус. – После Лили и Джеймса.
– Почему? – спросил Сириус, нахмурившись.
– Я не мог этого вынести, – просто ответил Римус. – Находиться рядом с кем-то, кто знал, что произошло. Я виделся с Мэри пару раз, но больше ни с кем. Я хотел быть один.
Сириус покачал головой, он выглядел недовольным.
– Я не понимаю тебя, Лунатик.
– Не понимаешь, – мягко улыбнулся Римус. – Ты никогда меня не понимал, не совсем.
– Справедливо, – согласился Сириус.
Он снова опустился на Римуса всем своим весом – хоть его и было немного. Это было жалко, вообще-то. Два костлявых, тощих мужика, вцепившиеся друг в друга; оба преждевременно постарели, оба были так потеряны.
Они никогда не понимали друг друга, не до конца.
– Но ты всегда пытался, – сказал Римус в волосы Сириуса. Он обнял его рукой и поцеловал его в лоб. – И ты всё равно знал больше, чем кто-либо другой. И так будет всегда.
– Даже несмотря на то, что я считал тебя…
– Нам не обязательно говорить об этом.
Сириус слегка вздохнул, и Римус знал, что тот не одобряет этого, но они уже достаточно поговорили. Довольно долгое время они молчали, и Римус закрыл глаза.
Наконец, Сириус заговорил.
– Даже если мы не будем говорить об этом, разве ты не думаешь, что нам стоит попытаться простить друг друга?
– Ты говоришь как Дамблдор, – фыркнул Римус.
– Ха, – сказал Сириус. – Да, ты прав. Можешь поверить, что мы снова вернулись к тому, чтобы следовать указаниям этого старого придурка? Наверное, я мало что знаю о прощении.
– Я тоже, – вздохнул Римус.
– Да и я, на самом деле, даже не знаю, стоит ли оно чего-то – с такими-то короткими жизнями, как наши, – с грустью сказал Сириус. – Я думаю, что к этому моменту у нас осталась только любовь и ненависть.
– Какой ты фаталист, – прокомментировал Римус. – А я-то думал, что это я из нас двоих пессимист.
Сириус слегка содрогнулся, что Римус принял за смешок. Он сжал его ещё крепче и поцеловал в плечо.
– Любовь и ненависть, – задумчиво пробормотал он.
– Любовь или ненависть, скорее, – пояснил Сириус. – Ты должен выбрать.
– Значит, вот так вот просто?
– Да. Я думаю, да, – Сириус взял его за руку под одеялом. Он поднял взгляд на Римуса, теперь его глаза были холодно-серыми, но всё такими же пронзительными. Он задавал ему вопрос.
Римус сжал его руку в ответ.
– Любовь, – ответил он.
И затем он поцеловал его.
Конец