– Одежду сменить несложно, Яго, ведь у меня на плечах одежда, а не перья, и сделать это можно абсолютно безболезненно.
Яго, услышав о своих перьях, недовольно нахохлился, затем принялся чистить перышки.
Тайный советник соскочил с трона султана и горделиво прошелся по залу.
– Ничего, – бурчал он, – скоро все изменится. Уж тогда-то я вдоволь поиздеваюсь над всеми. Я буду глумиться над ними, куражиться и издеваться, я заставлю их ползать передо мной на коленях, я заставлю их питаться червями, они будут хуже самых последних оборванцев с багдадского базара. И вот тогда-то Жасмин сама приползет ко мне и попросится в жены. И я ее, конечно, возьму, ведь нет во всем подлунном мире девушки более красивой, чем Жасмин...
– Все это хорошо, мой господин, – поудобнее усевшись на плече Джафара, проговорил попугай, – но может случиться и другое...
– Что ты имеешь в виду, глупая птица?
– Жасмин может найти себе глупого толстого муженька, которым сможет управлять, и тогда нам несдобровать.
– Что ты имеешь в виду, глупая птица?
– Может быть, я и глупая, но кое-что я понимаю, на своем веку я повидал много султанов и много тайных советников, и ни один из них не умер естественной смертью.
– На что ты намекаешь, Яго?
– Мне могут выщипать перья, а тебе, мой господин, не только снять одежду, но и отрубить голову.
Джафар вздрогнул, услышав такое страшное предположение. Он схватился своими костлявыми пальцами за горло и прохрипел:
– Заткнись, глупый попугай, я выдеру тебе все перья, если ты будешь говорить подобные гадости!
– Перья могут отрасти, мой господин, а вот голову еще никому не удалось вырастить. Ты не горячись, мой господин, есть вариант еще лучше.
– Говори, глупая птица.
– Да перестань ты меня обзывать, иначе я замолчу.
– Ладно, говори.
– Самый лучший вариант – это тебе, мой господин, стать глупым муженьком принцессы Жасмин, и тогда ты станешь султаном, и тогда тебе будет не нужна никакая волшебная лампа, ты будешь править миром, как захочешь.
Эта мысль, высказанная попугаем, явно утешила Джафара. Порывшись в складках одежды, он вытащил несколько соленых орешков и подал попугаю.
Тот жадно схватил их с ладони и защелкал клювом. Насытившись орешками, попугай Яго совсем уж размечтался. Он завращал глазами, взгромоздился на посох Джафара и, глядя в глаза хозяину, сказал:
– Но ты же вечно не будешь любить Жасмин? Она же как цветок, который скоро завянет, как персик, который хорош, пока еще не сгнил, а потом ты прирежешь своего тестя султана, а Жасмин столкнешь в какую-нибудь глубокую пропасть и женишься вновь на молоденькой и красивой. Так поступали многие султаны, поверь, я это знаю.
Джафар мечтательно закатил глаза.
– Умная птица, умная.
– Если умная, дай еще орешков.
Тайный советник покопался за отворотом рукава, нашел один орешек и протянул его попугаю.
– Я тебе рисую такие сладкие перспективы, а ты жалеешь мне орехов.
– Я просто забочусь о твоем здоровье, Яго. Помнишь, как ты однажды обожрался орехами и чуть не помер?
Попугай завертел головой, отгоняя неприятные воспоминания. Действительно, тогда он чуть не околел и два месяца не мог летать. Только колдовские снадобья Джафара спасли его от смерти.
Обрадованный попугай стал раскачиваться на посохе, его лапа сорвалась с головы кобры и он, не успев расправить крылья, шлепнулся на мраморные плиты.
– Надо быть осмотрительным, – прокомментировал его падение Джафар.
– Да-да, мой господин, – отряхивая ушибленные крылья, согласился попугай, и они вдвоем, глядя друг на друга, захохотали абсолютно одинаковыми голосами.
А в это время ковер-самолет мчался над землей. Местом посадки ковра-самолета джин выбрал пальмовую рощу невдалеке от Багдада.
Ковер плавно опустился на землю, даже Абу не почувствовал приземления.
– Вот и окончился наш полет, – сказал джин, ступая на твердую землю.
– Да летать на ковре-самолете приятно.
– А еще приятнее летать самому, – сказал джин.
– Ну, это я не назвал бы приятным. Мне пришлось совсем недавно падать в пещеру, и знаешь, джин, этот полет не принес мне ни малейшего удовлетворения.
– Падать – это не летать. Летаешь вверх, а падаешь вниз. Когда летаешь – ты паришь, ты управляешь собой. Это то же самое, Алладин, как идти самому или же идти, подчиняясь чужой воле, например, связанным или закованным в цепи, окруженным стражниками.
– Да, это неприятно, – согласился юноша.