– Что же это творится, джинн? – недоуменно спросил Алладин. – Никому не известные в наших краях боги какого-то Олимпа и какого-то Рима, оказывается, собрались захватить наш Багдад. А мы-то на Мозенрата подумали...
Джинн нахмурил брови, размышляя. Кажется, всё сказанное Эолом для него было полной неожиданностью.
– Скажи, Эол, этот Марс тоже бойкий мальчуган вроде тебя? – задал он вопрос.
– Нет уж, – отвечал бог ветров. – Это великий воитель, и я ему всё расскажу про вас.
– Сначала ты всё расскажешь нам про него, – убедительно сказал джинн и поставил перед Алладином столик с прохладительными напитками, готовясь к долгой беседе.
На узкие улочки Багдада потихоньку выходили жители. Они горестно озирали свой город, засыпанный чёрными песками, сорванные ставни, размётанные крыши. Люди были истощены и страдали от жажды. Они глядели на небо, которое оставалось всё таким же хмурым, и ожидали, не начнётся ли буря снова так же неожиданно, как она прекратилась. Самые смелые торопливо отправились за водой...
Меркурий разносил амброзию и нектар, как ему было положено, на пиру богов на Олимпе. Юпитер и его жена Юнона, как и всегда, возглавляли стол. На пиру царила, как обычно, божественная скука. Венера зевала и поглядывала на Амура, который просто спал, подложив колчан со стрелами любви под голову. Они традиционно собрались по поводу ежегодных сатурналий, которые было принято праздновать, но не знали, чем себя занять.
– Зря всё-таки прогнали Пана, – лениво сказала Венера Меркурию, принимая от него чашу с нектаром, дарующим бессмертие и вечную молодость.
– Отчего же? – лукаво спросил божественный вестник.
– С ним было веселее, – вздохнула богиня. – Он на свирели играл, скакал на своих копытцах, а теперь...
– Но он же совсем не умел себя вести, напившись нектара, прекрасная Венера, – усмехнулся Меркурий. – За это Юпитер и запретил ему являться на Олимп.
– То-то и оно, что не умел себя вести, а теперь Амура не добудишься... Совсем перестал из лука стрелять.
На другой стороне стола сердито закряхтел ревнивый Марс, который терпеть не мог, когда кто-нибудь задерживался около его божественной супруги.
– Нектара мне! – потребовал он, и Меркурий помчался к нему на своих крылатых сандалиях.
Юпитер поднял глаза на его голос.
– Хочешь сказать тост? – спросил он.
Все приготовились услышать ещё одно длинное прославление старинных подвигов громовержца, которые всем изрядно надоели. Но что поделаешь, эти тосты стали единственным развлечением за олимпийским столом. Зная гневливый характер повелителя, никто уже не решался на старые проказы на пирах.
Марс поднялся, гремя доспехами, которые, казалось, приросли к его телу и протянул чашу вверх.
– Великие боги Олимпа! – прорычал он торжественным голосом. – Выпьем эту чашу за наши былые подвиги, о которых знают по всей ближайшей округе и когда-нибудь узнают даже за её пределами!
Все замерли с открытыми ртами и поднятыми чашами, оглянувшись на Юпитера. Бог виноделия Бахус, который успел припасть к вину раньше окончания тоста, торопливо отвёл кубок от себя и с интересом поглядел на Марса – он больше всех скучал на этом чинном пиру. Богини приготовились с визгом разбежаться, если Юпитер начнёт метать молнии.
Марс невозмутимо выпил свою чашу и теперь стоял, смело глядя на повелителя.
Юпитер с треском поднялся из-за стола, потянувшись к перуну, который ему с готовностью протянул Вулкан.
– Где в мире не знают о моей славе? – прогремел его голос. – Говори, Марс, если не хочешь изведать моего гнева!
Флора шепнула Диане:
– Какой смельчак этот Марс.
– И не говори, милая, – ответила Диана-охотница. – Сейчас полетит вверх тормашками с Олимпа.
Молния в руках Юпитера вдруг зашипела и погасла. Громовержец брезгливо взглянул на поблекшее от времени оружие и отбросил его в сторону. Сконфуженный Вулкан спешно порылся в своих запасах и вручил богу экземпляр получше.
– Кто в мире не славит меня? – для внушительности повторил бог-повелитель, чтобы отвлечь внимание от досадного инцидента с негодной молнией. – Мне кажется, этот единственный – ты, Марс!
Марс подбоченился и важно положил руку на меч:
– Да мало ли кто и где. К примеру, в Багдаде! Да, в славном и богатом Багдаде никто и не слыхивал о нас. Ни о прекрасной Юноне...
Это был сильный ход! Супруга Юпитера вспыхнула и грозно посмотрела на мужа. Тот поёжился.
– ...Ни о блестящем Аполлоне!
Изящный покровитель искусств выгнул дугой бровь.