Мама закрывает лицо руками и начинает плакать навзрыд. Мне становится не по себе, я почти никогда не видела ее такой расстроенной.
-Прости, - шепчу я ей, обнимая ее за плечи, - Конечно, я хочу учиться, как обычный человек в школе, просто я не понимаю, как я смогу там с кем-то подружиться.
Я сижу на диване, обнимая маму, пока она совсем не успокаивается.
-Это ты меня прости, - наконец-то произносит мама и сжимает мою руку, - Я не должна тебя заставлять делать то, чего ты не хочешь.
-Я хочу! – протестую я, - Хочешь я пойду туда? Но если я не продержусь больше недели, то тогда мы закроем эту тему, хорошо?
Мама утвердительно машет головой и крепко обнимает меня.
Глава 3
Следующая ночь проходит довольно медленно, мне не спится. Я думаю о том, что зря согласилась попробовать пойти в школу. Помню, как лет в тринадцать я безумно этого хотела, каждый день уговаривала маму, чтобы она разрешила мне учиться с другими детьми, но она была непреклонной. А теперь она предложила это сама.
Конечно, она хотела, чтобы я была обычным ребенком, у которого есть друзья и есть какая-то цель в жизни. У меня же, кроме мамы никого не было.
Может быть, если бы мама с детства относилась ко мне как к обычному ребенку, то все было бы по-другому, я, например, просто не выжила бы…
Утром мне не становится лучше. Страх перед чем-то новым не отпускает меня целый день, но я пообещала себе, что я попробую быть нормальной ради мамы.
После того, как я умываюсь влажными салфетками (там концентрация жидкости намного меньше, поэтому кожа после этого слегка пощипывает и становится на какое-то время красной), я иду завтракать. Довольно странно в семнадцать лет почти ничего не уметь готовить. Это все потому что моя мама так боялась подпускать меня к кухне, что я могу себе только заварить чай и сделать яичницу (она еще обязательно прилипнет к сковородке). Проще говоря, хозяйка я точно никудышная.
Ближе к обеду я выхожу в наш сад. Мама безумно любит в нем возиться, поэтому у нас здесь растет куча разных цветов, в середине стоят красивые плетенные качели, в которых я до сих пор люблю кататься. Мне всегда в этом саду так спокойно, я чувствую себя защищенной в нем. Почему-то именно здесь меня всегда настигают мысли о моем отце. Он, конечно, еще тот козел, но я иногда представляю, что наша семья все-таки полная. Он учит меня водить какой-нибудь старенький форд, а вечером говорит моему парню, чтобы он привел меня домой не позже полуночи.
Всему этому не суждено было случиться, потому что папа бросил мою маму, как только узнал, что она беременна мной. После этого он никогда не объявлялся, даже не пытался выйти с нами на связь, а мама не пыталась найти его. Она вырастила меня одна, без какой-либо помощи. Моя бабушка умерла через месяц как я родилась. Поэтому мы с мамой друг у друга одни.
Я сажусь на плетенные качели, начинаю раскачиваться и тихонько напевать припев одной песни, которую я сегодня услышала утром по радио.
-Хороший голос! – мою идиллию нарушает чей-то бас. От неожиданности я вскрикиваю и соскакиваю с качелей, не могу устоять на ногах и падаю прямо на колени. Недалеко раздается легкий смешок, я быстро встаю, отряхиваю колени от земли и пытаюсь найти причину всему этому.
В заборе, который разделяет наш участок и участок миссис Абрамс не хватало одной доски. Этот недостаток был выявлен еще очень давно, но миссис Абрамс специально не стала ничего делать, оставляя эту дыру в заборе специально, чтобы я могла как можно чаще забегать к ней на чай. Она любила сидеть со мной на кухни часами и просто болтать о своей увлекательной молодости.
Теперь же из этой дыры выглядывал светловолосый парень, на его губах была усмешка, он явно ожидал от меня какого-то продолжения диалога. Я тем временем не зная вообще, чего он от меня хочет, отряхивала свои колени, которые уже давно были чистыми.
-Да уж, вот так вот покупаешь дом, а тут дырка в заборе и соседка, которая игнорирует тебя.
Наверное, моя пауза стала очень долгой, а щеки тем временем запылали, я чувствовала, что мое лицо становится багровым.